Структуры управления в государстве и преступном мире Постановка задачи. Конфуций учил, что правителю не нужно быть ни мудрецом, ни воином, а нужно разумно использовать мудрецов и воинов. В Англии, независимо от результатов выборов и прихода к власти нового

1.1. Проблема формирования правовой парадигмы в современном мире Современный мир представляет собой сложное социально-культурное и политико-правовое образование, эволюционирующее под воздействием разнонаправленных тенденций: глобализации и локализации;

Наиболее многочисленную и устойчивую часть профессиональной преступности России в начале XX века составляли «воры». В данном случае слово «вор» указывало не только на криминальную специализацию преступника, но и на его принадлежность к определенному преступному сообществу, по законам которого он жил. Следует отметить, что «воровское» сообщество России издревле имело свою особую, четко регламентированную структуру. У каждого «вора» существовала своя «специальность», свои особые приемы. Каждая категория «воров» составляла отдельное сословие в преступном мире.

Профессиональные «воры» объединялись в настоящие корпорации, «воровские» общества. Как и всякое другое общество, они имели свой «устав», своих руководителей, проводили общие собрания для решения спорных и злободневных вопросов – «воровские» сходки. Каждый член этого профессионального союза был обязан руководствоваться интересами общества и не нарушать его законов. Самое главное, что сила организации профессиональных «воров» скреплялась, как это не парадоксально звучит, силой их нравственности. У них всегда существовало, и существует до сих пор, свое, пусть и искаженное с точки зрения остального общества, понятие о нравственности.

«Воры» не расценивали свою профессию как что-либо безнравственное, потому что это было их ремесло, их образ жизни. Они смотрели на это сугубо с рационалистических позиций и не испытывали после совершения кражи каких-либо нравственных страданий. Воры, мошенники и аферисты, как это ни смешно, особенно заботятся о своем благородстве, которое считают выше простой житейской чести. Конечно, понятие о благородстве у них условное.

И потому, если карманник, вор-специалист похищает бумажник из карманов, это не доказывает, что вы должны бояться ночевать с ним в одной комнате, чтобы он вас не обокрал. Или не играть с ним в карты из опасения, что он вам не заплатит, или, если он вам что-либо пообещает, то не исполнит обещания, думая, что если человек способен на кражу, то он уже способен на всякий бесчестный поступок.

Такой взгляд будет узким, односторонним и неправильным. В противном случае преступный мир не мог бы существовать при такой организации, какую он имеет, в нем не было бы силы и сплоченности. Обучение молодых и начинающих «воров» премудростям их профессии осуществлялось «ворами» со стажем, которые стали в своем деле «профессионалами». Обучение шло и на воле и в тюрьме. Обучение в тюрьме было менее опасным, потому что за плохо выполненное задание ученику не угрожало уголовное преследование. Вместе с тем, тюрьма являлась уникальным кладезем криминального опыта, которым осужденные неизменно делились друг с другом, повышая, таким образом, свою квалификацию.

В этой связи на жаргоне преступников тюрьма именовалась «академией». Процесс приобщения молодежи к вступлению в семью «воров» был тщательно продуман. Обучением новичков занимался наиболее опытный «вор», называвшийся на жаргоне того времени «козлятник». Для кандидатов устанавливался стаж не менее трех лет. За это время человек постигал тайны своего ремесла, всесторонне изучался и проверялся на предмет соответствия «воровской» профессии и членства в «воровской» общине. После обучения и проверки «достойные» кандидаты принимали на «воровской» сходке «присягу» и становились общепризнанными «ворами».

Хорошо сплоченное организационно и имевшее крепкую неформальную нормативную основу профессиональное сообщество «воров» переняло от «бродяг» бразды правления тюремной общиной. Вместе с властью «воры» переняли у « » и законы, по которым они жили, в значительной степени усовершенствовав их законами своей «воровской» общины.

Одним из главных установлений «воровского» кодекса чести являлось запрещение «ворам» трудиться. Согласно неписаным правилам «воровской» общины они обязаны были жить на доходы от своего преступного ремесла и вести праздный образ жизни. Особые отношения складывались между «воровской» общиной и остальным обществом. Ввиду закрытости и нелегальности «воровского» сообщества, его членам категорически запрещалось участвовать в общественной жизни. Вообще все контакты членов «воровского» сообщества с иным миром, за исключением профессиональных, должны были быть сведены к минимуму.

Таким способом «воровское» сообщество соблюдало свою конспирацию и обеспечивало защиту от посвящения в свою деятельность посторонних людей, в том числе и осведомителей правоохранительных органов. Большинство неписаных норм «воровского» закона диктовалось соображениями безопасности общины. К их числу следует отнести запрет иметь официальную семью. До тех пор, пока кандидат в «воры» не отказывался от родных, его не принимали в «воровское» сообщество, потому что поддержание связи с семьей могло привести к аресту «вора», а за ним и его сообщников. «Ворам» запрещалось служить в армии, состоять в общественных организациях. «Воровская» этика под страхом смерти запрещала подводить, выдавать, красть у других «воров», наносить побои и оскорбления, угрожать своим собратьям.

Контроль за соблюдением этих правил, прием нового поколения в свои ряды, разрешение конфликтов и споров, установление новых законов и осуществление функций суда над «ворами», допустившими нарушение «воровского» кодекса чести, возлагался на «воровскую» сходку, на которую были обязаны явиться все «воры» общины. Сходка объявлялась и собиралась по инициативе любого из них. Для решения особо важных вопросов, носивших межрегиональный характер, или касающихся всех «воров» без исключения, созывались «воровские» съезды представителей различных «воровских» общин.

Обладая непререкаемым авторитетом в преступном мире «воровская» элита завладела властью не только в местах лишения свободы, но и за их пределами. Следует особо отметить тот факт, что 20-е 30-е годы ХХ в. стали ключевым моментом истории развития феномена «воры». С этого периода преступное ремесло для них начинает постепенно отходить на второй план. Оно уступает место их новой общественной функции в преступном сообществе, которую можно охарактеризовать как криминальный менеджмент.

Начиная с первой половины XX в., слово «вор» обрело двоякий смысл. Традиционно под ним понимался любой человек, что-либо укравший. Профессиональные преступники вкладывали в него иной смысл. «Вор» в их понятии — это, прежде всего, полноправный член «воровской» общины, живущий по ее законам и понятиям. В то время «законным» считался любой вор. Только совершив проступок, несовместимый с «воровской» этикой, он мог быть «приземлен» другими ворами и переставал считаться таковым в преступном мире. Так, со временем, слово «вор» приобрело терминологическое значение. Постепенно и в общественном сознании слово «вор» укоренилось как синоним главаря профессиональной преступности.

Остальные осужденные за кражу личной или хищение государственной собственности назывались презрительно «сталинскими ворами». Вот как «воры» сами объясняли понятие «сталинский вор»: «Сталинский вор» — это кто крадет с голоду, не умеючи, не как настоящий человек, настоящий цвет, который, как говорится, преступный мир.… Вот это и есть «сталинские воры» — жлобы, сор, шкодники. Честный «вор» на таких и плюнуть не схочет…». Высокий уровень самоорганизации «воровской» общины явился определяющим фактором того, что, в борьбе за лидерство в местах лишения свободы между «жиганами» и «ворами» победили последние.

Вместе с тем, «идейная» платформа, на которую опирались «жиганы», была по своему, перенята «ворами» и использована ими в идеологическом обосновании противоправной деятельности своей общины, в том числе и в местах заключения. «Воры» объявили себя «идейными» преступниками, стоящими на принципиально разных позициях с идеями государства и общества.

Уже в первые годы советской власти в стране начинают создаваться концентрационные лагеря, которые впоследствии были переименованы в исправительно-трудовые. Попадая туда «воры», как и другие заключенные, сталкивались со спецификой лагерной жизни. Жизнь в лагере заметно отличалась от тюремной. Свобода передвижения, отсутствие зловонной параши, решеток, дверных запоров, духоты тесной и грязной камеры компенсировались тем, что в лагере заключенным приходилось каждый день не просто приходить на работу, а на работу физически тяжелую, с обязательным для каждого выполнением нормы выработки. Содержание лагеря и администрации, при полном составе заключенных, должно было окупаться трудом заключенных.

Добавку к котловому довольствию можно было получить только в посылке или передаче. Но у «вора» не было семьи и посылку ждать было не от кого. Можно было отовариться в ларьке, но для этого требовалось выполнять норму выработки, а «вор», по законам общины, не имеет права работать. Казалось бы, что ситуация для «воров» складывается тупиковая. Однако и в этих условиях присущие «ворам» хитрость и изобретательность, а так же их сплоченность и авторитет перед другими осужденными позволяют им выжить.

Кто-то зарабатывал себе на жизнь игрой в карты и другие азартные игры. Иные принимались различными способами выманивать, а иногда и просто отнимать продукты питания, вещи и иные материальные ценности у «фраеров». По свидетельству В. Фрида «вор» в тюрьме имел право отобрать у «фраера» половину передачи. Пользуясь слабостью режима и надзора, а также коррумпированностью отдельных сотрудников администрации «воры» и руководимые ими заключенные входили в сделку с администрацией и уходили на ночь на «работу» за пределы лагеря. Совершив кражу и сбыв награбленное, они под утро возвращались в лагерь, обеспечив себе безбедное существование.

Особые отношения в лагерях складывались у «воров» с бригадирами. На общих работах бригадир расставляет людей и проверяет их работу. Сам бригадир физически не работает, но официально числится работающим. «Интересно, что чаще всего такие бригадиры получаются из блатных, то бишь люмпен-пролетариев». За каждую отработанную смену бригадир составляет подробный отчет. От его умения составить отчет о выполненной работе зависит питание бригады. Бригадир мог «натянуть» норму, то есть подвести исполненную работу под более высокую норму.

Бригадир должен был уметь «…не только приказывать на работе, но и эту работу организовать, да еще ладить с нормировщиками, конторой, начальством разнообразным, дать взятку, уговорить». До 1937 года должность бригадира была выборной, и ее часто занимали ставленники «воров». Такие бригадиры искусственно приписывали норму выработки неработающим «ворам», отбирая при этом нормо-часы у остальных членов бригады. От выполнения нормы зависело качество питания («пайка») осужденного. Качество питания напрямую влияло на продолжительность жизни. Фактически «воры» руками таких бригадиров грабили других осужденных, приписывая себе их нормо-часы и получая за это их «пайку».

«Бригадир-блатарь — это худшее, что могло случиться с бригадой» . После 1937 года бригадир стал назначаться администрацией. «Воры», используя различные ухищрения, «проталкивали» на эту должность «своего» человека или же, путем угроз физической расправой, запугивали бригадира, чтобы он приписывал им норму выработки, позволявшую получать продовольственный паек высшего разряда. Следует сказать, что «вора», ставшего бригадиром или же работающего и выполняющего норму выработки ортодоксальные, «воры» переставали считать таковым и объявляли «сукой».

Условия содержания в исправительно-трудовых лагерях были таковы, что позволяли «ворам» не только собирать сходки в пределах лагеря, но и проводить общие собрания «воров» в рамках управления, на которых присутствовали представители от всех лагерей. Как правило, для этого использовались официальные мероприятия с участием заключенных (съезды ударников труда, обучающие курсы и т.д.) проводимые в масштабах управления исправительно-трудовых лагерей.

На таких съездах «ворами» обсуждались текущие вопросы, вырабатывались правила поведения в условиях изменяющихся общественных отношений и действий администрации, определялась политическая стратегия «воровской» общины. «Воровское» сообщество обязывало своих членов прилагать все силы для установления в лагерях порядков, выгодных «ворам».

Если в лагере приходили к власти иные, не «воровские» группировки осужденных, «воры» этого лагеря отвечали за фактическую утрату власти перед «воровской» сходкой. Необходимо сказать, что 30-е годы XX века ознаменованы периодом «расцвета воровской общины» именно в исправительно-трудовых лагерях. В это же время в тюремно-лагерной лексике появляется слово «блатной», которое является синонимом слова «вор».

Блатной признает один лишь воровской закон и отвергает все прочие законы. Он презирает всех не блатных, в том числе и уголовников. Все они рассматриваются как дичь, на которую у блатного неограниченное право охотиться. По старой традиции, однако, блатной не нападает на одинокую женщину с ребенком или, находясь в заключении, не отнимет пайку (но только пайку) у другого заключенного, пусть даже фраера.

В конце 40-х годов ХХ века «воровской» закон окончательно перестает быть «внутренним» законом «воровской» общины. Нормы этого закона теперь распространяются на всех осужденных и носят императивный характер. Подтверждением этому служат воспоминания осужденного Пайкова Ильи Михайловича отбывавшего наказание в одном из лагерей Вятлага в суровые послевоенные годы.

«В 1948 году 5 марта вышел дополнительный указ воровского закона для заключенных, кои содержатся в местах заключения Советского Союза:

1. Каждый заключенный обязан из своей зарплаты вносить в воровскую кассу 25%.
2. Каждый заключенный, получающий от родственников посылки и денежные переводы, обязан приносить ворам 50%.
3. Заключенные, имеющие шерстяные личные вещи, по первому требованию должен отдать ворам.
4. Из продуктов, кои завозят на кухню для всего ОЛП, заведующий и повара обязаны самое лучшее отдавать ворам.
5. Заключенные врачи и фельдшера обязаны выделять для воров медикаменты, в коих содержатся наркотики.
6. Все заключенные должны безоговорочно выполнять любое требование воров.
7. В случае неподчинения воровскому закону главари приговариваются к смертной казни».

Именно в этот период, как пишет В.М. Анисимков: «Увеличение числа «авторитетов» в местах заключения привело к тому, что «общие кассы» перестали справляться со своими функциями. Вследствие чего «воры» резко повысили размер взимаемой с заключенных «дани» с 1/3 до 2/3 заработка». Этот закон больше всего ударил по основной массе тюремно-лагерного населения, которую составляли так называемые «мужики». В этой связи в некоторых исправительно-трудовых лагерях произошли открытые выступления «мужиков» против «воров». Отдельные группировки «мужиков» встали на путь активного противодействия «ворам» и их законам.

В лагерях начались массовые беспорядки, поджоги. Начальники многих лагерных пунктов стали обращаться в высшие инстанции с просьбой прислать им специальные группы наиболее авторитетных «воров» для наведения порядка. Однако, этот, казалось бы простой и эффективный способ «утихомирить зону», используя властный ресурс «воров», таил в себе немало опасностей.

Во-первых, администрация отдавала власть в лагере на откуп «ворам».

Во-вторых, авторитет «воров» и их законов, после этого, неизмеримо вырастал. В-третьих, это, казалось бы, взаимовыгодное сотрудничество со временем неизбежно приводило к тому, что «воры» из объекта управления превращались в его субъект и уже сами начинали диктовать свои условия администрации. Впоследствии такая «управленческая» практика привела к тому, что в местах лишения свободы «власть на какое-то время оказалась парализованной, передав уголовному миру лагерные зоны целиком под начало» .

Так, например в одном из лагерных пунктов Каргопольлага в марте 1954 года организовалась «бандитская группа». Несмотря на просьбы администрации лагпункта к руководству ИТЛ оказать помощь по ликвидации этой банды, меры не были приняты. В результате бандиты стали диктовать свои условия лагерной администрации. Под угрозой расправы они требовали от начальника лагпункта различные продукты, в том числе для варения самогона, и требования этих бандитов удовлетворялись. Такое положение в лагерном пункте продолжалось свыше трех месяцев. Описываемый нами период характерен так же и тем, что вследствие тяжелых условий отбывания наказания и целенаправленных репрессий, а также совершения поступков несовместимых со званием «честного урки» , многие «воры» не выдерживали испытаний выпавших на их долю и изменяли «воровскому» закону, то есть «ссучивались».

«Сука — существо презираемое и ненавидимое законными ворами . Он ссучился, т.е., изменил воровскому закону и пошел в услужение лагерному начальству: согласен быть комендантом зоны, заведовать буром — бараком усиленного режима, внутрилагерной тюрьмой; даже дневальным у «кума», оперуполномоченного, согласен стать». Несмотря на это «суки» продолжали себя считать «ворами» и придерживались «воровских законов», за исключением запрета на сотрудничество с администрацией лагеря. «Суки» по «воровскому» закону подлежали истреблению, что и осуществлялось на практике. Однако вследствие массовости этого явления стали появляться зоны и даже целые управления, где среди уголовников властвовали «суки», которые в свою очередь начали истреблять «воров». При этом «суки» преследовали цель «путем страшных мучений подчинить врага своей идее, заставить отказаться от своего прошлого, встать на сторону «сук».

Подчинившийся воле «сук» «вор» жал им руку и закреплял свой переход целованием ножа и немедленным участием в трюмиловке недавних товарищей. В этой связи «суки» становятся ближайшими помощниками администрации лагерей в борьбе с «честными ворами». Великая Отечественная война пополнила численность «сук» бывшими «ворами», призванными из лагерей на фронт. «Воровской закон» запрещал любое сотрудничество с государством, в том числе и военную службу. Ушедшие на фронт «воры» автоматически становились в глазах их товарищей в лагерях «ссученными». По их мнению, они ничем не отличались от охранявших их «вертухаев» . Ведь и те и другие дали присягу, надели форму и служили государству с оружием в руках.

В начале 50-х годов XX века война между «суками» и «ворами», вошедшая в историю Гулага под названием «сучьей войны», вышла за пределы мест лишения свободы. Так, например, в августе 1953 года в Чаун-Чукотском горнопромышленном управлении и лагерях Дальстроя, когда после амнистии началось массовое освобождение заключенных, среди освобожденных началась резня. По воспоминаниям очевидцев «в конце августа человек 20 воров, вооруженных ножами и пиками, к определенному часу съехались из разных мест, отстоящих в километрах до 80, на автомашинах, управляемых такими же ворами, в центральный поселок Певек для полного физического уничтожения проживающих здесь «сук». Потребовалось вмешательство всех вооруженных сил поселка с автоматами, чтобы не допустить намеченной «Варфоломеевской ночи» и разогнать приехавших бандитов».

В итоге «сучьей войны», длившейся в лагерях несколько лет, «воровское» сообщество все же сумело справиться со своими противниками, правда, не без помощи других уголовников. Осознав, что в одиночку им эту «войну» не выиграть, «воры» кардинально изменили свою политику как к администрации, так и к основному лагерному населению – «мужикам». С этих пор «воровские законы» предписывают не ссориться с начальством и защищать «мужика» от несправедливых притеснений.

Так, на «воровской» сходке проходившей на прииске Красноармейский в поселке Певек Магаданской области в августе 1953 года были приняты буквально следующие решения:

1. Входить в доверие начальства.
2. Мужиков, кухню не обжимать. Мужики, видя, что мы их защита от другого мира, где жмут, встанут стеной за нас и любые невзгоды не страшны за мужиком.
3. Пресекать шкодников в лагере, на поселке не воровать.
4. Ни одного случая трюмиловки со смертельным исходом.

Принятие этого «закона» позволило «ворам» не только привлечь на свою сторону большинство лагерного населения, но и выставить себя в глазах администрации поборниками дисциплины и порядка в лагере. С этого момента «мужики», поддержавшие «воров» в войне с «суками», стали их ближайшими помощниками и продвинулись вверх по иерархической лестнице преступного мира.
Все это, по свидетельству очевидцев тех событий, привело к тому, что в лагерях чрезвычайно усилились и организовались группы «воров». Они поддерживали устойчивую связь между своими «членами» не только в лагерях, но и на свободе. Созданная «ворами» криминальная инфраструктура, уже к первой половине 50-х годов XX века буквально пронизывала всю уголовно-исполнительную систему СССР.

Жестокие репрессии помогали сдерживать и даже значительно уменьшать количественный состав «воровской» общины. Однако мерами карательного воздействия было невозможно победить ее идеологическую, моральную и нравственную природу. Тем не менее, государство, в своей борьбе с «ворами» и их законами, продолжало делать ставку на силовые методы, вплоть до физического уничтожения наиболее социально-опасных лидеров преступного мира. С целью самосохранения многие из «воров» просто перестали себя афишировать и перед администрацией, и перед другими осужденными как таковые. Несмотря на это, ядро «воровской» общины сохранилось и ушло в «подполье», а «воровская идея» продолжала жить и приносить свои плоды в преступной среде.

Период относительного затишья деятельности «воровских» группировок в исправительно-трудовых учреждениях продолжался до начала 80-х годов XX века. К началу 80-х годов в местах лишения свободы в среде осужденных происходит активное возрождение и распространение «во¬ровских» традиций и обычаев. Причинами этого явились: падение общественных нравов доживающего последние годы Советского государства; значительно возросший уровень коррупции и организованной преступности в сфере экономики, постепенная либерализация уголовной политики.

«Экономическая организованная преступность стимулировала уголовную, когда «воры в законе» стали «трясти» «цеховиков», а в ряде случаев консолидироваться с ними». Именно в этот период появляется устойчивая связь между «ворами», деятелями теневой экономики, государственными чиновниками и партийными функционерами. В тоже время, в ряде ИТУ недостаточно компетентные и согласованные действия сотрудников приводят к созданию условий для функционирования в них криминальных лидеров и возглавляемых ими группировок с ярко выраженной антиобщественной направленностью.

Их противоправная деятельность выражается :

— в конспирируемом, а в ряде случаев и открытом противодействии администрации мест лишения свободы, проводимых ею режимных и воспитательных мероприятиях;
— в насаждении идеологии и норм поведения преступной среды; враждебном, конфликтном отношении к положительной части осужденных, в стремлении подчинить своему влиянию основную массу преступников;
— в вовлечении в противоправную деятельность осужденных молодежного возраста, совершении связанных с этим преступлений и правонарушений;
— в стремлении улучшить для себя условия отбывания наказания за счет притеснений, поборов, присвоения результатов чужого труда, получения запрещенных предметов и веществ.

Учитывая создавшуюся обстановку в исправительно-трудовых учреждениях, 13 сентября 1983 года законодатель дополнил УК РСФСР статьей 183 «Злостное неповиновение законным требованиям администрации исправительно-трудовых учрежде¬ний». Привлечение к уголовной ответственности по данной статье было связано с предварительным привлечением виновного в течение года к дис-циплинарной ответственности в виде перевода в помещение камерного ти-па, одиночную камеру. Данные изменения в уголовном законодательстве увеличивали карательный потенциал в исправительном воздействии и тем самым еще более настраивали осужденных против администрации исправительных учреждений.

Процесс демократизации общества, новая экономическая политика СССР конца 80-х начала 90-х годов XX века отразились и на содержании «воровских» законов. В этот период лидеры сообщества, приняли решение об участии в коммерческой деятельности, приватизации собственности, рациональном использовании средств «общака», организации коммерческих банков и финансовых групп. Окончательно узаконивается прием в сообщество лиц, по своим формальным критериям, не соответствующих званию «вора», однако могущих принести сообществу материальную либо иную выгоду. Подобное характерно для республик Закавказья и Средней Азии. Здесь впервые становятся известными случаи приобретения звание «вора» за деньги. Присваивая высший «воровской» титул «воры» руководствуются соображениями «полезности» для уголовной среды, преследуя лишь корыстные цели, не принимая во внимание традиционные установки.

Вместе с тем главный критерий – преданность «воровскому» сообществу, остается обязательным. Сообщество «воров» все более тесно смыкается с организованной преступностью в сфере экономики. Экономика очень тесно связана с политикой. Интересы «воровских» общин начинают лоббироваться коррумпированными депутатами и чиновниками на всех уровнях законодательной и исполнительной власти. «Воры в законе», «цеховики» и продажная бюрократия нашли друг друга в организованной преступности». Новый «воровской» закон разрешает устанавливать контакты с сотрудниками правоохранительных органов. В преступной среде «ворами» выдвигается лозунг: «На подкуп работников правоохранительных органов денег не жалеть». В этих целях все чаще начинают использоваться средства «общака». «Воровские» директивы («постановочные письма») рассылаются тюремной почтой в качестве программы действий всех осужденных, поддерживающих политику «воров». Как правило, такие письма подписываются не одним, а группой «воров».

«Воры», являясь активными проводниками «воровской» идеологии, в ее основу вкладывают гуманные цели: справедливое наказание виновных; помощь лицам, отбывавшим дисциплинарные наказания в штрафных изоляторах и помещениях камерного типа; оказание материальной помощи малоимущим и нуждающимся осужденным и заключенным под стражу; урегулирование конфликтов между членами тюремной общины.

В исправительно-трудовых учреждениях того периода «воры» создают структурные образования называемые «блаткомитетами» или «пятерками».
А.И. Гуров приводит следующую модель такой «пятерки»:

1. «Вор в законе» – единоличный лидер, имеющий в своем окружении осужденных с разными ролевыми функциями.
2. Хранитель общей кассы – он также имеет доверенных лиц, отвечающих за сбор «общака» в отрядах.
3. Телохранитель – лицо, обеспечивающее безопасность «вора в законе» и всей его «пятерки».
4. «Советник» – лицо, хорошо ориентирующееся во внутренних вопросах ИТУ, помогающее «вору в законе» советами при решении спорных вопросов, с которыми к нему обращаются «рядовые» осужденные.
5. «Ученик» – кандидат на «вора в законе», проходящий стажировку у лидера по всем вопросам воровской жизни на случай замены».

Другой исследователь криминальной среды того периода Н.Г. Шурухнов приходит к выводу о том, что сами «воры в законе» стараются не нарушать требования режима отбывания наказания, идут на контакт с администрацией ИТУ, в отдельных случаях предлагают ей определенные услуги, связанные с выполнением производственного плана, наведением должного порядка, недопущением тяжких преступлений и др. Однако делают они это с конкретными умыслом: иметь реальные возможности управления исправительно-трудовым учреждением. При этом «воры в законе» являются жесткой оппозицией администрации мест лишения свободы, имеют устойчивую антиобщественную жизненную установку, сложившееся мировоззрение, свою философию жизни».

Наиболее значимо лидирующая роль воров проявляется в условиях тюрем, куда их изолируют от основной массы осужденных за злостное нарушение режима отбывания уголовного наказания. Строгая изоляция, жесткость режимных предписаний, значительная доля осужденных, обладающих «богатым» преступным опытом и соблюдающих преступные обычаи и традиции создают в тюрьме особую психологическую атмосферу, которую умело, используют «воры». Они организуют нелегальную помощь лицам, содержащимся в карцере, выдвигают «справедливые» требования к администрации по облегчению условий содержания осужденных, принимают меры к выявлению негласных сотрудников среди осужденных и наказанию лиц, нарушивших «нормы арестантской жизни», оказанию содействия семьям осужденных и т. п..

Указанные действия немедленно рекламируются посредством «воровской почты» и доведения информации об этом до всех осужденных. Осужденные, передающие информацию от «воров», отвечают за ее доставку и целостность по всей строгости «арестантских норм». В значительной мере, таким образом, обеспечивается авторитет «вора». В свою очередь это позволяет ему выступать в роли «верховного судьи» при разрешении возникающих конфликтов между отбывающими наказание в тюрьме, управлять средой осужденных и сплачивать ее вокруг себя.

В советские времена «ворами» были заложены основы и традиции руководства и управления в преступном мире и, в первую очередь, в местах лишения свободы. «Воры» стали крайне влиятельными фигурами в советской преступной среде. Сам факт их пребывания в местах лишения свободы, возведенный в культ, давал им рычаги поддержания собственного авторитета, как на свободе, так и в местах заключения. «Воры» разрешали споры и направляли деятельность подпольного мира, обеспечивая управление и порядок в среде, которую большинство людей считает неуправляемой.

Огромное влияние на развитие «воровского сообщества» оказали политические, экономические и социальные преобразования, произошедшие в нашем государстве в результате распада СССР. Наступивший в стране политический хаос приводит к экономической разрухе. Следствием этого является небывалый «криминальный взрыв» в обществе. «Воры» чутко реагируют на складывающуюся в стране ситуацию и извлекают из нее немалую выгоду. Вот цитата из личной переписки «воров» того периода: « … Ситуация сегодня в наших руках … или мы сломаем эту зону, или пусть ее вообще не существует в воровском списке. Помните, что было сказано в Тобольской тюрьме, нужно пользоваться ситуацией в стране, им сейчас не до нас, другие проблемы. В Союзе кризис.

На таких, как мы, делают ставку люди, что в оппозиции правительству. Они тоже в высшем аппарате» . Легализация многих сфер ранее запрещенного и потому подпольного бизнеса приводит к тому, что «воры» теперь уже открыто выполняют роль арбитров при разрешении споров хозяйствующих субъектов. «Очень многие бизнесмены Москвы и Московской области не видели для себя другого спасителя, кроме «вора в законе» Савоськи. Он правил суд скорый и справедливый» . Нет ничего удивительного в том, что накопленный «ворами» опыт и традиции криминального менеджмента был привнесен в деятельность новой экономической и политической систем.

Характеризуя современное состояние деятельности «воров» в уголовно-исполнительной системе России, следует отметить не только все возрастающую их активность, но и стремление к созданию в местах лишения свободы организованных структур неформальной власти. В первую очередь сюда следует отнести созданный и управляемый «ворами» институт «смотрящих». Как пишет В.М. Анисимков: «Носители пенитенциарной субкультуры и традиционные авторитеты преступного мира стали делегировать свои «права» осужденным, проверенным в криминальной среде, – «смотрящим» для осуществления субкультурных функций в исправительных колониях строгого, усиленного и общего видов режима».

По некоторым данным, система «смотрящих» за исправительными учреждениями и следственными изоляторами зародилась в Краснодарском крае в середине 80-х годов ХХ века и оказалась очень эффективной управленческой структурой. Она практически парализовала деятельность низовой администрации из числа осужденных, назначаемых руководством колонии. Достаточно отметить, что бригада, несмотря на указания мастера и бригадира, не приступала к работе до тех пор, пока команду не продублирует «смотрящий». В обязанности «смотрящих» также входит выявление осужденных, оказывающих негласное содействие администрации. У каждого «смотрящего» имеется целый штат помощников из числа лиц придерживающихся «воровских» законов. Являясь руководителями и идейными вдохновителями созданной ими организации власти, современные «воры» посредством института «смотрящих» активно управляют неформальными процессами, происходящими в исправительных учреждениях. Как полагают отдельные исследователи уголовно-исполнительной системы России: « … воровской мир всегда старается послать на зону «смотрящего» – своего представителя, который уже как бы «легитимно» будет следить за тем, чтобы зеки соблюдали тюремный закон и «воровские наказы».

Необходимо отметить, что, являясь частью современного общества, а скорее, его параллельной реальностью, сообщество «воров» в своем развитии очень быстро приспосабливается к любым изменениям, происходящим в общественной и экономической жизни государства. В этой связи, «воровской» закон, как впрочем, и нормы позитивного права, требует постоянного обновления, дополнения и корректировки с целью адекватного воздействия на динамично развивающуюся многокрасочную палитру общественных отношений, в том числе, и в преступной среде. Следует подчеркнуть, что содержание «закона воровского мира» постоянно приспосабливается к той общественно-политической и социально-экономической обстановке которая складывается в тот или иной период исторического развития государства и общества, а также к условиям функционирования мест лишения свободы. Ярким подтверждением этому служит тот факт, что до 70-х годов ХХ века «воровская» идеология не предполагала извлечения экономической выгоды из денег и имущества, полученных преступным путем.

Скорее наоборот – часть украденного полагалось отдать «на общак», а остальное с шиком пропить и прогулять, не забыв при этом угостить «с удачи» своих «корешков». «Грабь богатых, но при этом не становись богатым сам» — вот одна из посылок «воровской» идеологии того периода. У «воров» существовал моральный запрет на личное обогащение за счет украденного. И уж тем более, не допустимо было заниматься бизнесом, делать деньги из денег, иначе говоря «барыжничать» . Однако, пройдя множество зон, «крытых», этапов, БУРов, карцеров и изоляторов, испытав немало лишений и пережив испытание голодом, «воры» не предполагали, что придет другое время и уже в условиях свободы им придется пережить новое, разлагающее их «воровской дух» испытание сытостью и достатком, роскошью и комфортом. Многие этого испытания выдержать не смогли. Жажда наживы и желание жить «красиво» пересилили старую «воровскую» мораль, отодвинув романтический образ «вора – бессеребренника» далеко в прошлое.

По данным оперативно-розыскной деятельности уже в первые годы реформ (1988-1990гг.) 20% «воров» и других «авторитетов» преступного мира вложили имеющиеся у них денежные средства в кооперативные структуры. Экспортно-импортные операции, легальная предпринимательская деятельность служат для них удобным прикрытием для совершения крупномасштабных махинаций с присвоением неконтролируемой прибыли, большая часть которой оседает на счетах в иностранных банках, способствует «отмыванию» преступно нажитых капиталов.

«Воры» ясно осознали тот факт, что находиться на вершине власти современного криминального сообщества, можно лишь располагая определенными финансовыми ресурсами. С этого момента занятие преступным бизнесом и легализация полученных от него средств становятся основным направлением деятельности «воровского» сообщества России, в том числе и в местах лишения свободы. Следует сказать, что некоторые, наиболее ортодоксальные «воры» попытались воспротивиться отступлению от одного из основополагающих принципов «воровского права». «Процесс «капитализации» преступного мира встретил сопротивление приверженцев старых воровских традиций». Однако это не оказало существенного влияния на общую тенденцию постепенного вхождения «воровского» сообщества в структуру криминального бизнеса и занятия в нем лидирующих позиций.

В настоящее время «воры» стремятся активизировать свое влияние на органы власти, в том числе правоохранительные органы и, в первую очередь, исправительные учреждения ФСИН России. В основном это обусловлено тем, что «воры» продолжают рассматривать места лишения свободы как свою законную территорию, где они являются полноправными неформальными хозяевами. Для этого привлекаются значительные денежные средства, добытые преступным путем. «Воры» обладают широкими межрегиональными коррумпированными связями на свободе и в местах лишения свободы.

Они направляют свои усилия на консолидацию противоправной деятельности лиц, заключенных под стражу и осужденных, установление контроля над сообществом осужденных, что в значительной степени обусловливает активизацию противодействия администрации мест лишения свободы. Как показывает практика, именно эти лица в целях ослабления установленного законом режима отбывания наказания организовывают акции неповиновения осужденных и подследственных, содержащихся в местах лишения свободы. При этом «воры», используя нелегальные каналы связи, дают указания лидерам группировок внутри учреждений, которые, в свою очередь, путем угроз физической расправы, заставляют осужденных совершать акты членовредительства, отказываться от приема пищи. В 2009 году такие акции зафиксированы в учреждениях 23 территориальных органов ФСИН.

Так, например, под руководством «вора» В.И. Митина (уголовная кличка Мотыль) был предпринят ряд мер по развитию «воровских» традиций и возрастанию роли «смотрящих» в местах лишения свободы Рязанской области. В начале февраля 2005 г. пресечена попытка ряда осужденных отрицательной направленности дестабилизировать обстановку в ИК-1 УФСИН России по Рязанской области, оказать давление на администрацию путем угроз, членовредительства с целью противодействия законным интересам по соблюдению режима отбывания наказания.

В ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий была задокументирована руководящая роль В.И. Митина в координации противоправных действий осужденных, привлечении средств массовой информации, тенденциозно освещавших события, организации привлечения осужденных к написанию жалоб и заявлений. Легализация результатов оперативно-розыскной деятельности способствовала предъявлению В.И. Митину обвинения в дезорганизации деятельности учреждения, обеспечивающего изоляцию от общества (ч.3 ст. 321 УК РФ).

По свидетельству заместителя директора Федеральной службы исполнения наказаний Владимира Семенюка: «Есть ощущение, что кто-то проводит репетиции по созданию нестабильной обстановки в целом по стране. И есть примеры тому. Возьмите страны бывшего Советского Союза. Кто там пытается поднять бунты? Кого освободили в Узбекистане? Бандитов, чтобы создать нестабильную ситуацию. И происходят эти бунты не случайно. В Курске, к примеру, в момент объявления голодовки сразу же около забора в колонии появились автобусы с лжеправозащитниками, пикетчиками и адвокатами. Это спланированная акция, мы много раз об этом говорили. Мы знаем, кто ее спланировал. Это вор в законе по кличке «Пан» и ряд лидеров преступной среды».

В январе 2010 года была отмечена активизация деятельности криминальных структур по дестабилизации обстановки в исправительных учреждениях ФСИН России по Магаданской и Челябинской областям с привлечением внимания правозащитных организаций. «Необходимо понимать, что организаторы групповых нарушений общественного порядка в подготовке своих акций не сидят на месте. Они активно ищут новые пути и формы планирования и подготовки противоправных, а равно преступных проявлений, не стесняясь в выборе пособников, не брезгуя даже механизмами политических провокаций. Ими широко используются возможности международных телекоммуникационных сетей, одиозно настроенных оппозиционных общественных организаций, вынашивающих намерения порочения действующего института власти в стране».

По своей сути и назначению современные «воры» в одном лице представляют собой законодательную, исполнительную и судебную власть тюремного мира. Следует сказать о том, что эта власть распространяется далеко за пределы исправительных учреждений и составляет конкуренцию не только власти администрации конкретных учреждений уголовно-исполнительной системы, но и властям более высокого уровня – региональной и даже федеральной. Ярким примером проявления активности «воров» по фактическому захвату власти в регионе является проведенная открыто, среди белого дня, в столице Урала – Екатеринбурге, в центральном сквере города сходка криминальных авторитетов.

На этой сходке присутствовали не только лидеры преступного мира, а также чиновники разных уровней и даже депутаты местного законодательного органа. По форме сходка напоминала митинг. Организаторы важно заняли места в президиуме. Тотчас, как из-под земли, возникла весьма колоритная на вид массовка. Крепкие парни, бритые затылки, кожаные куртки и спортивные костюмы, золотые цепи, наколки, цепкие взгляды исподлобья. Антураж «воровской» сходки был весьма впечатляющ. Однако само содержание выступления ораторов превзошло все ожидания случайно очутившихся здесь обывателей. Вот лишь некоторые цитаты из выступлений на этом митинге-сходке депутата городской думы Екатеринбурга Александра Хабарова.

«Говорю всем, вот этих мразей, тварей касается, Тимура, Авто, Казаряна. Казарян, который намутил в 90-х годах в начале, а потом 12 лет здесь не был. И сейчас снова очередной виток хочет навязать на этот город. Не будет Казаряна здесь, этой тварюги. Соломы, дальше там Сухач, Оболенский, как его, Мумрич – вот этих тварей здесь не будет. Всех, кто подстрекает к конфликтам, разжиганию межнациональной розни. Город у нас и область нормальные, город стабильный сейчас. Все нашли понимание друг с другом, благодаря Трофе и Каро. У нас нормальные отношения со всеми.

Далее в своей речи депутат – преступный авторитет назначил «смотрящих» за различными районами города, определил основные «внешнеполитические» приоритеты региона по отношению к Московским и союзным ворам в законе. Не было обойдено вниманием и тюремное ведомство Екатеринбурга, в частности на митинге – сходке был решен вопрос о «положенце» Екатеринбургского СИЗО, одного из самых крупных в России. Вот что было сказано по этому поводу: «Всю речь положенцам передадите всем. Дальше это уже вопрос Трофы и Каро – умудрились поставить на тюрьму Диму Грузина. У нас область интернациональная, так же, как Россия, но Дима Грузин положенцем на тюрьме не будет, передайте всем, отпишите всем».

Как утверждают аналитики, обострение политической ситуации на Кавказе, особенно в российско-грузинских отношениях, отразились на далеком, казалось бы, от политики криминальном обществе. Сразу ужесточились отношения так называемых славянских преступных группировок с кавказскими. Специалисты в спецслужбах не исключают, что кавказские криминальные авторитеты действуют по прямому указанию из Тбилиси. Задача – расшатать внутриполитическую ситуацию в России, взять под контроль как можно больше объектов и сфер жизни и создать так называемую «пятую колонну», способную влиять на принятие решений на высоком, в том числе государственным уровне.
Современные «воры» и возглавляемые ими сообщества распространяют свое влияние на все сферы жизни общества и государства.

Вступая в преступный сговор с коррумпированными чиновниками, они принимают участие в распределении и перераспределении собственности, регулировании финансовых потоков. «Воры» не только «курируют», но и принимают активное участие в развитии теневой экономики. Отдельные авторы определяют ежегодный доход преступных сообществ в 100 млрд. руб. А удельный вес теневой экономики в 40% совокупного национального дохода. Необходимо учесть, что эти данные опубликованы в 2003 году; и это то, что ведомственная милицейская наука сумела подсчитать. А сколько не сумела и какого сегодняшнее состояние дел теневой экономики остается только предполагать. Несомненным представляется одно: тот, кто «управляет» 40% экономики страны получает реальную возможность управлять нашим государством.

И если «светлой» частью экономики занимаются все кому не лень, то «теневую» экономику контролируют куда более жестко, чем легальную. Ситуация, когда значительная часть экономики существует в тени, обусловливает нахождение в этой теневой зоне соответствующей доли политики и власти. «Таким образом, дальнейшая тенизация экономики приводит к форме теневого псевдогосударства, являющегося образованием макроэкономического уровня государственного типа, в котором происходит тенизация государственных услуг, охватывающих принятие административно-хозяйственных решений; распределение государственных должностей, привилегий и льгот; государственную псевдозащиту прав и свобод и др» . Теневое псевдогосударство объективно заинтересовано в существовании структур позволяющих управлять и контролировать преступность. Такой структурой является «воровское» сообщество России.

Другим важнейшим фактором, обусловливающим саму возможность существования «воров» со всей их морально-правовой и организационно-управленческой атрибутикой является достаточно высокий уровень коррумпированности государственного бюрократического аппарата, в том числе и в исправительных учреждениях. Так, например, мониторинг общественного мнения о деятельности уголовно-исполнительной системы показал, что на вопрос: «Какие отрицательные явления в исправительных учреждениях вызывают у Вас беспокойство?» в 1993 году – 16,5%; в 2001 году – 13,0%; в 2007 году – 19,5% сотрудников УИС ответили: «факты коррупции среди сотрудников УИС». И это только мнение самих сотрудников. К сожалению, данный вопрос, по неизвестным нам причинам, не был поставлен ни перед осужденными, ни перед их родственниками.

Хотя уже заранее очевидно, что эти цифры были бы значительно выше. Да это и не удивительно, если учитывать, что по данным международной неправительственной организации по борьбе с коррупцией Transparency international Россия в 2010 году заняла 154 место в рейтинге 178 стран. Ее индекс составил 2,1 балла. На таком же уровне как в России, коррупция в 2010 году находится в Папуа Новая Гвинея, Таджикистане, Конго и Гвинея Бисау. В России, начиная с 1992 года, принято немало нормативно — правовых актов, направленных на борьбу с коррупцией. То, как на самом деле работают под контролем чиновников и депутатов эти законы, прекрасно видно в ближнем Подмосковье, где стоимость плохонького особняка тех же чиновников и думцев зашкаливает за миллион долларов. По мнению экспертов из МВД за год в России дают и берут взяток на 300-350 миллиардов рублей. Это всего на сто миллиардов рублей меньше годового бюджета МВД РФ.

По своей сути коррупция является уникальным изобретением государственной бюрократии, позволяющим сделать из обыкновенного преступника – добропорядочного гражданина, а из бывшего криминального авторитета – одетого в элегантный костюм респектабельного и преуспевающего бизнесмена, а то и государственного деятеля. «В современном обществе преступность, в первую очередь преступность организованная и экономическая, не могла бы существовать в таких масштабах, если бы не имела крепких коррумпированных связей с политическим истеблишментом».

Во многом благодаря коррупции, «воры» и другие «высокопоставленные» топ менеджеры криминального мира получают возможность избежать уголовного наказания или максимально смягчить его последствия. По словам председателя Антикоррупционного комитета, депутата Государственной Думы Г. Гудкова: «Именно коррупция превращает любой закон, иногда очень хороший в простую бумажку». Коррупция помогает «ворам» влиять на деятельность отдельных учреждений и их сотрудников с целью установления в них порядков, выгодных криминалитету. Коррупция на сегодняшний день срослась с организованной преступностью. Она используется последней и подпитывается ею. Существующий теневой оборот финансовых средств криминального бизнеса позволяет расходовать эти средства в неограниченном количестве. Они идут на техническое оснащение организованных преступных групп и на подкуп чиновников. Пользуясь слабостью действующего законодательства и повсеместной практикой грязных избирательных технологий, организованная преступность стремится во власть. Сегодня бывшие авторитеты уже руководят администрациями, являются крупными бизнесменами и владельцами заводов, считает профессор С.Н. Емельянов.

Проведенное исследование позволяет нам, с достаточно большой долей вероятности предположить, что, имея обширное экономическое и политическое влияние, «воры» будут пытаться определять будущее развитие России. Аналогичного мнения придерживается большинство опрошенных нами сотрудников ФСИН (63, 63 %). Так, на вопрос: «Считаете ли Вы, что «воры», имея огромное экономическое и политическое влияние, вполне возможно, будут определять будущее развитие России?», нами были получены следующие ответы: вполне вероятно — 27,85 %; они и сейчас во многом влияют на экономику и политику — 35, 78 %. Только 21,11 % опрошенных сотрудников считает это маловероятным и 20,99 % — невозможным.

В настоящее время «воры» предпринимают активные попытки контролировать, а в необходимых случаях дезорганизовывать деятельность уголовно-исполнительной системы России, в том числе путем подкупа сотрудников ФСИН. Данный вывод подтверждают и результаты проведенного нами исследования. Так, на вопрос: «Были ли попытки со стороны воров и иных преступных авторитетов подкупить Вас?» положительно ответило 41,7 % опрошенных сотрудников ФСИН России. В качестве взятки им предлагались: деньги (19,21 %); услуги личного характера (15,43 %); услуги для ИУ в котором проходит службу сотрудник (16,06 %). По материалам Управления собственной безопасности ФСИН России в 2010 году в отношении сотрудников УИС было возбуждено 326 уголовных дел. Среди допущенных правонарушений на первом месте получение взятки, на втором — превышение должностных полномочий, на третьем — злоупотребление должностными полномочиями.

Взятки сотрудники колоний в основном получали за послабление режима и за подготовку материалов к условно-досрочному освобождению. Приобретение огромного влияния и распоряжение колоссальными средствами и ресурсами позволяет организованной преступности противостоять сотрудникам систем уголовного правосудия. Справедливости ради следует сказать о том, что в составленном Верховным судом РФ в 2009 году рейтинге осужденных за взятки чиновников, сотрудники ФСИН занимают лишь 5-е место (2,5 % осужденных). На первом месте сотрудники милиции (31 %), на втором работники учреждений здравоохранения (20 %), на третьем преподаватели (9 %), на четвертом — муниципальные служащие (9 % осужденных).

С целью отстранения от должности сотрудников уголовно-исполнительной системы, добросовестно исполняющих свои обязанности, «ворами» и остальными менеджерами криминального мира ведется работа по их дискредитации. Для этого используются представители отдельных правозащитных организаций и средств массовой информации. Как показали проведенные нами исследования, 36,9 % опрошенных сотрудников ФСИН сталкивались с фактами угроз и шантажа в свой адрес со стороны «воров» и иных преступных авторитетов.

«Ворами» и авторитетами принимаются меры для воздействия на членов семей осужденных. Среди них распространяется зачастую ложная информация об имеющих место в местах лишения свободы пытках, издевательствах, убийствах. Родственникам осужденных, попавших под влияние преступного мира, выделяются средства для пикетирования исправительных учреждений и следственных изоляторов, предоставляется транспорт, места в гостиницах, спиртные напитки.

«Воры» осуществляют свое влияние на тюремную общину России посредством отрицательно настроенной части осужденных, так называемых «блатных», которые составляют ядро криминальной оппозиции мест лишения свободы. Эти лица стремятся поддерживать устойчивую связь с криминальным миром на свободе, в том числе для привлечения денежных средств, часть из которых используется для дестабилизации обстановки в исправительных учреждениях и укрепления там своего влияния. Анализируя современное состояние организованной преступности в местах лишения свободы, С.И. Кузьмин делает вывод о том, что: «Следует признать, что организованные преступные группировки в местах лишения свободы и на свободе связаны между собой и, по сути, подчинили своему влиянию всю внутреннюю жизнь мест заключения» . Чтобы привлечь на свою сторону других осужденных, «воры» и «блатные» используют имеющиеся недостатки в функционировании уголовно-исполнительной системы, объединяют вокруг себя недовольных, эмоционально неуравновешенных, имеющих низкий образовательный уровень, повышенную агрессивность и тех, кто не имеет перспектив освободиться условно-досрочно.

Отсутствие должной профилактической работы в отношении «воров» и их сподвижников приводит к тому, что данная категория лиц имеет возможность беспрепятственно распространять среди осужденных и лиц, заключенных под стражу нелегальную почту, в которой указывается о необходимости прямого противодействия администрациям учреждений, активной поддержки «воровских традиций и наказов», формировании «общака», налаживании любыми методами межкамерной связи, связи с другими учреждениями, с лицами, находящимися на воле. Также в «воровской» переписке указывается о том, чтобы лица, содержащиеся под стражей и осужденные как можно больше писали жалоб в прокуратуру, в комитеты по защите прав человека, средства массовой информации о якобы имеющих место нарушениях закона и прав заключенных и осужденных со стороны администрации. Данный способ оказания давления на администрацию мест лишения свободы используется «ворами» с целью добиться послаблений в режиме содержания и предоставления незаконных льгот. При освобождении лидеров из мест лишения свободы криминальное сообщество региона в качестве поощрения за активное противодействие администрации выделяет им денежные средства, путевки в санатории и т.п.

«Воры» и их сподвижники организовывают работу по нелегальной доставке в места лишения свободы наркотиков, спиртных напитков, запрещенных предметов, делают все для того, чтобы дестабилизировать там обстановку, создать такую ситуацию, когда любой конфликт во взаимоотношениях между осужденными разрешали бы они, а не администрация учреждения. «Они стремятся, чтобы осужденные жили не по уголовно-исполнительному законодательству, не по правилам внутреннего распорядка, а по установленным ими воровским нормам и обычаям». С этой целью «воры» и «смотрящие», в некоторых случаях, предлагают администрации свои услуги по наведению порядка в среде осужденных. Проведенные нами исследования активности «воров» в этом отношении показывают, что на вопрос: «Как часто «смотрящие», «положенцы», «воры» предлагали Вам свои услуги по наведению порядка в среде осужденных?» 1,83 % опрошенных сотрудников ответили очень часто; 6,88 % — часто; 13,3 % — редко; 29 % — очень редко; 48,99 % — никогда.

Другой характерной чертой деятельности «воров» и их сторонников в местах лишения свободы является непримиримая борьба с самодеятельными организациями осужденных, которые участвуют в поддержании внутреннего правопорядка. Они всеми способами пытаются дискредитировать положительно настроенных осужденных, заставить их отказаться от сотрудничества с администрацией и от правопослушного поведения, проявляют агрессию по отношению к осужденным, добросовестно работающим на производстве, состоящим в общественных формированиях, запугивают их и членов их семей угрозами физической расправы, уничтожения имущества и т.п. Насилие в местах лишения свободы стало более жестким и бескомпромиссным.

Акты насилия выступают привычным поведенческим стереотипом «блатных» по отношению к положительно характеризующимся осужденным и наиболее требовательным сотрудникам. В связи с этим, в местах лишения свободы происходит увеличение тяжких и особо тяжких преступлений против личности и порядка управления. Отрицательный отпечаток на деятельность исправительных учреждений накладывает то, что примерно 65 % преступлений против жизни и здоровья совершаются при свидетелях с целью запугивания основной массы осужденных. Особенностью подобных преступлений являются жестокость и цинизм.
Выводы.

1. Отличительной характеристикой мест лишения свободы России второй половины XIX начала XX в. являлось наличие в них самоуправления осужденных. Это самоуправление выражалось в виде тюремной общины (артели). Во главе тюремной общины (артели) находились лидеры криминального сообщества («бродяги»). Начиная с 20-30 г.г. XX в. «воровская» община занимает в тюремной общине лидирующее место. В противоположность тюремной общине «воровская» община не теряет связи со своими членами после их освобождения. «Воровская» община существует и вне мест лишения свободы, в отличие от множества других неформальных объединений осужденных. По степени сплоченности своих членов и их адаптированности к жизни в тюремных условиях эта община превосходит все другие подобные общины.

2. Под термином «воры» следует понимать особую категорию профессиональных преступников, объединенную в отдельное, имеющее собственную квазинормативную базу
сообщество и являющихся топ-менеджерами криминального мира, в том числе в местах лишения свободы.

3. Феномен «воры» имеет глубокие исторические корни. Являясь элитой преступного мира, наиболее сплоченным его ядром «воры» не могли не возглавить криминальное сообщество России, в том числе и в местах лишения свободы. Высокая степень консолидации и значительные доходы от криминального бизнеса позволили «ворам» лоббировать свои интересы в высших эшелонах власти государства.

4. Основными целями деятельности «воровской» общины в местах лишения свободы является: установление власти над тюремной общиной; ослабление или нейтрализация карательного воздействия уголовно-исполнительной системы на своих членов и солидарных им осужденных; формирование экономической основы сообщества в виде «общака».

5. Говоря о личных качествах «воров», следует отметить тот факт, что каждый из «воров» по своей природе лидер, способный сплотить и организовать остальных осужденных. Лидерство «воров» является общепризнанным среди подавляющего большинства преступников. Во многом это лидерство подкреплено значительными материально-денежными ресурсами, сосредоточенными в руках «воровской» общины в виде «общака».

6. Правовую основу деятельности «воровской» общины составляет «воровской» закон, регламентирующий внутриобщинные отношения, а так же ее взаимодействие с окружающим обществом и государственными структурами. В основе «воровского» закона лежит «воровская» идеология. Ее основным постулатом является то, что все люди склонны к тем или иным порокам, в том числе и к незаконному обогащению. Абсолютно безгрешных людей нет. Высоконравственных – единицы. Большинству людей присуще скрывать свои пороки, в том числе и страсть к незаконной наживе. Преступая закон люди хотят, что бы общество не знало об этом, а по-прежнему считало их законопослушными и добропорядочными его членами. В этом, по мнению «воров», проявляется двуличность подавляющего большинства людей. Общество знает или догадывается, что большинство его членов воры, но делает вид, будто не замечает этого. «Вор» не скрывает от общества, что он «вор».

В этом и проявляется его «честность». Таким образом, он «честный вор», а не лицемер, который утаивает от окружающих свою преступную сущность. «Уличив общество в лицемерии, в том, что оно фактически, в повседневной жизни, отказалось от того, что провозгласило в своих законах, заключенные как бы принизили его и тем самым возвысили свое сообщество. Его они назвали нравственным, а отвергнувшее их общество – аморальным» . По мнению исследователя «воровской» субкультуры С. Снегова в основе такой нравственной позиции лежит мотив самооправдания. «Воры» считают, что если все люди подлы, то и с ними правомочно поступать подло. Такова их психология.

7. Особенно негативное отношение складывается у «воров» к нарушающим закон сотрудникам правоохранительных органов. В данном случае мораль «воров» заключается в том, что они считают себя людьми более нравственными, чем нечистоплотные на руку служители порядка. Примерная логика рассуждений «воров» здесь такова. Мы воры и говорим об этом открыто. Вы тоже крадете, лжете, фабрикуете дела, берете взятки. Только тайком. Даже друг от друга. Хотя на самом деле вы призваны бороться с этим. Так кто из нас честнее, мы или вы? Мы «честные воры» не скрываем, что мы воры, а вы лицемерно заявляя о своей борьбе с преступностью, сами этими преступниками и являетесь. Мы соблюдаем свой закон, а вы свой нет. На основании этой идеологии делается вывод о том, что если общество само по себе преступно, то каста «воров» должна занимать в нем лидирующее положение

8. Периоды расцвета и увядания деятельности преступного сообщества «воров» обратно пропорциональны экономическим и нравственным кризисам, которые переживало наше общество. Кризисы времен гражданской, Великой Отечественной войн и кризис, произошедший в стране после распада СССР, обусловили падение не только экономического, но и нравственного уровня жизни общества. Именно в эти периоды наблюдаются скачки преступности и рост активности сообщества «воров», в том числе в местах лишения свободы. В настоящее время активность «воров», в том числе в местах лишения свободы, находится на подъеме. «Воры» имеют многочисленных сторонников, в первую очередь среди наиболее криминализированной части осужденных. Являясь фактическими лидерами тюремной общины России, «воры» управляют происходящими в ней процессами посредством уполномоченных ими на это осужденных («смотрящих»).

9. По своей структуре и способу организации «воровское» сообщество напоминает масонскую ложу. «Воры» и активные участники «воровских» группировок скрывают свое истинное лицо под маской законопослушных и лояльных к администрации исправительных учреждений осужденных. В тоже время было бы весьма недальновидным по отношению не только к уголовно-исполнительной системе, но и ко всему обществу и государству в целом недооценивать роль и значение самих «воров», их идеологии и практической противоправной деятельности. «Главным качеством преступного мира является ненависть к государству и обществу, которым он себя противопоставляет» . По своей сути «воровское» сообщество является антиподом государства и его социальных институтов. Русская «воровская» субкультура основана на отрицании государства и признает только суд «воров» по «понятиям». В этом проявляется суть антагонизма «воров» и администрации исправительных учреждений.