Сорок лет назад был вынесен смертный приговор женщине-палачу, широко известной как Тонька-пулемётчица. Число её жертв, по данным различных источников, составляет от 168 до 2 тыс. человек, что позволяет некоторым авторам отнести её к числу наиболее кровавых женщин-убийц в истории человечества.

В средствах массовой информации нередко можно столкнуться и с попытками оправдать убийцу, объявив её психически нездоровым человеком или несчастной жертвой обстоятельств. Однако эксперты, работавшие с документами по делу Тоньки, не видят оснований для подобных утверждений.

Благодаря средствам массовой информации и кинематографу Антонина Гинзбург (Макарова) стала одним из самых известных палачей-коллаборационистов, действовавших во времена Великой Отечественной войны на оккупированных территориях Советского Союза. Однако её жизнь настолько окутана всевозможными мифами, что понять, кем на самом деле была Тонька-пулемётчица, довольно непросто.

Эксперты полагают, что история её жизни может помочь ответить на вопрос, почему в то время, когда большинство советских граждан защищали родину, находились люди, готовые за небольшое жалование и продуктовый паёк убивать своих соотечественников. В истории жизни Тоньки-пулемётчицы и мотивах её преступлений RT помогали разобраться историки Дмитрий Жуков и Иван Ковтун, авторы книги «Бургомистр и палач».

Принципиальное искажение биографии

«В газетных статьях и документальных фильмах о деле Тоньки-пулемётчицы почему-то многое отображено некорректно, даже в тех, которые основаны на реальных документах. На возникновение определённых представлений об истории жизни Тоньки повлиял и сериал «Палач». Понятно, что это художественный фильм и никаких претензий к его создателям по поводу точности описания событий быть не может, но нужно понимать, что его ни в коем случае нельзя воспринимать как исторический источник. Кроме некоторых моментов общей канвы, он не имеет с действительностью ничего общего. Часть событий в нём искажена, другая вообще является стопроцентным вымыслом»,

Рассказал в интервью RT Дмитрий Жуков.

Споры вызывают даже дата и место рождения Антонины Макаровой . Согласно наиболее распространённой версии, она родилась 1 марта 1920 года в деревне Малая Волковка Смоленской губернии. В других источниках указываются 1922 или 1923 годы, а местом рождения называют и Москву. Человек с такими же фамилией и инициалами, как и у отца Антонины Макаровой, фигурирует в справочнике «Вся Москва» за 1917 год, но пропадает из него в 1923 году. Поэтому родители будущей Тоньки-пулемётчицы действительно могли быть столичными жителями, по каким-то соображениям покинувшими Москву и переселившимися в провинцию. Впрочем, наиболее принципиальное искажение биографии будущей коллаборационистки касалось не даты и места её рождения, а фамилии.

«Фамилия родителей Антонины - Панфиловы. Но дело было в начале 1920-х. Метрики велись непонятно как, и свидетельства о рождении Антонине выписано не было. При поступлении в школу её, скорее всего, по имени отца - Макара - записали в журнал как Макарову. На эту же фамилию потом выдали паспорт и комсомольский билет.

Сложилась парадоксальная ситуация: родители, братья и сёстры - Панфиловы, а Антонина - Макарова. После войны это резко усложнит жизнь сотрудникам органов государственной безопасности, которые будут искать «локотского палача»»,

Рассказал в интервью RT Иван Ковтун.

В середине 1930-х годов Антонина переехала в Москву, где жила у своей тётки Марии Ершовой. После окончания школы она некоторое время работала на кожевенной, а затем на трикотажной фабрике. Однако эта работа девушка, судя по всему, не нравилась, и, сославшись на проблемы со зрением, она перевелась на должность официантки в столовую завода имени Ильича. Ещё до начала войны Антонина Макарова посещала курсы Красного Креста , поэтому в августе 1941-го была по комсомольской путёвке направлена в военкомат. Первым местом её службы временно стал буфет одной из воинских частей.

Спустя много лет Антонина, надеясь смягчить свою участь, заявит, что в данный период она якобы не давала присягу и ей не присваивали воинское звание. Однако это ложь: согласно документам Министерства обороны , в августе 1941 года Антонина Макарова была призвана на воинскую службу и уже осенью стала сержантом. Из буфета она была переведена на должность санинструктора в 422-й стрелковый полк 170-й дивизии 24-й армии Резервного фронта.

«Локотский палач»

Во время Вяземской операции сержант Макарова попала в плен, где познакомилась с солдатом по фамилии Федчук (по одним данным, его звали Сергеем, по другим - Николаем). Между ними сложились личные отношения, и они вместе сбежали из лагеря для военнопленных, направившись в село Красный Колодец Брасовского района. «В сериале „Палач“ показана сцена изнасилования Антонины солдатом, вместе с которым она оказалась в немецком тылу. Ничего подобного на самом деле не было. Её отношения с Федчуком, судя по всему, носили вполне взаимный характер, другое дело, что по приходу в родное село он её бросил и вернулся к своей семье», - отметил Дмитрий Жуков.

В Красном Колодце Макарова некоторое время жила у пожилой женщины по имени Нюра. Деревня находилась по соседству с посёлком Локоть, где располагался административный центр коллаборационистской Локотской республики и дислоцировался крупный гарнизон изменников Родины. Его создал при поддержке немцев гитлеровский пособник Бронислав Каминский . Впоследствии на базе гарнизона была сформирована так называемая Русская освободительная народная армия (РОНА).

Кто-то познакомил Антонину с заместителем начальника локотской полиции Григорием Ивановым-Иваниным. Тот в декабре 1941 года взял Макарову к себе на службу и сделал своей любовницей. Она получала жалование в размере 30 марок в месяц, бесплатное питание и комнату. Антонина приняла участие в нескольких карательных операциях. В ходе одной из них Антонина нечаянно чуть не застрелила начальника полиции - родственника своего любовника, после чего её перевели на службу в тюрьму.

Макарова попала в число охранников, из которых формировалась расстрельная команда, приводившая в исполнение приговоры, вынесенные оккупационными властями. Антонине выдали пулемёт и пистолет. Она стала принимать участие в расстрелах советских партизан и мирных жителей и вскоре получила прозвище Тонька-пулемётчица.

«В ряде источников можно найти утверждение, что Макаровой якобы нравился процесс убийства, что она получала от этого садистское удовольствие. На самом деле, на это ничто не указывает. Маньяком в общепринятом понимании она не была. Во-первых, у неё была вполне благополучная семья - никто из её братьев и сестёр не был замечен в неблаговидных поступках. Во-вторых, «работа» палача ей самой не нравилась. Она топила свои негативные ощущения в алкоголе и при первом же удобном случае оставила Локоть»,

Подчеркнул Иван Ковтун.

В то же время, по словам Дмитрия Жукова, её деятельность в 1941-1943 годах сама по себе являлась уникальным явлением.

«Уникальность заключалась уже в том, что палачом была женщина. Совершаемые ею казни превращались в страшное театрализованное представление. На них приходили смотреть руководители Локотского самоуправления, приглашались немецкие и венгерские генералы и офицеры»,

Отметил историк.

Из своего положения Тонька-пулемётчица старалась извлечь максимальную выгоду.

Имеются свидетельства, что она забирала себе вещи убитых ею людей, в частности одежду. Расставшись с Ивановым-Иваниным, Антонина много пила и вступала в беспорядочные связи за деньги как с полицаями, так и с немецкими офицерами.

В 1943 году она заболела сифилисом и была направлена на лечение в один из тыловых госпиталей. Но во время освобождения Локтя Красной армией в сентябре 1943 года Макаровой там не оказалось.

Ходили даже слухи о том, что немцы не отправили Тоньку на лечение, а убили. Нельзя исключать, что Макарова сама постаралась отправиться подальше в тыл, так как чувствовала, что обстановка меняется.

Вылечившись, Антонина познакомилась с немецким ефрейтором, воинская часть которого отходила на запад, и напросилась к нему в качестве прислуги и любовницы. Фактически она дезертировала из рядов коллаборационистов. В дальнейшем, по информации одних источников, ефрейтор погиб, по данным других - он просто не смог долго прикрывать свою попутчицу: Макарову загнали в общую колонну с другими беженцами и отправили в Восточную Пруссию. Там она попала на принудительные работы на военный завод, став одной из миллионов советских остарбайтеров (определение, принятое в Третьем рейхе для обозначения людей, вывезенных из Восточной Европы с целью использования в качестве бесплатной или низкооплачиваемой рабочей силы).

В 1945 году Макарову освободили советские солдаты. В связи с огромным количеством бывших военнопленных фильтрация в это время проводилась достаточно поверхностно. Антонина назвала советским правоохранительным органам свои реальные данные, утаив только факт работы на немцев, и благополучно прошла фильтрацию.

Розыск и возмездие

Макарова была восстановлена на службе и попала в 1-ю Московскую дивизию. Летом 1945 года из-за проблем со здоровьем Антонина оказалась в госпитале.

Здесь она демобилизовалась и осталась работать гражданской санитаркой. В августе Макарова познакомилась с находившимся на лечении миномётчиком, гвардии рядовым Виктором Гинзбургом . Он прошёл всю войну, а весной 1945 года совершил подвиг, уничтожив в одном бою около 15 солдат противника и получив при этом тяжёлую контузию. Антонина и Виктор стали жить вместе, а в 1947 году, после рождения первого ребёнка, заключили брак.

Сменив несколько мест жительства, чета Гинзбургов переехала на родину Виктора - в Белоруссию. Антонина пыталась организовать переезд семьи в Польшу, но у неё ничего не вышло. В 1961 году она устроилась работать на Лепельский промкомбинат, который вскоре выделил ей квартиру. В Лепеле Макарову считали уважаемым ветераном войны - она участвовала во встречах со школьниками, её фотографии были выставлены на Доске почета.

«После войны Антонине как участнице войны вручили несколько медалей, причём формально справедливо, так как в Красной армии она действительно служила. Даже на суде её наград не лишили - возможно, просто забыли об этом»,

Рассказал Дмитрий Жуков.

Ещё в годы войны Антонину Макарову начали искать органы госбезопасности . Однако розыск вёлся по метрическим записям, в которых она фигурировала как Панфилова. Поэтому поиски оказались безуспешными. Антонина была осторожна - даже на праздниках не задерживалась в компании, чтобы не сказать ничего лишнего. Только в 1976 году её брат, ставший к этому времени полковником, перед загранкомандировкой указал в анкете, что у него есть сестра, носившая в девичестве фамилию Макарова и побывавшая в плену у немцев.

Сотрудники КГБ заинтересовались этим фактом. Началась проверка, в Лепель стали негласно привозить людей, знавших Тоньку-пулемётчицу. Её опознали, и летом 1978 года Антонина Гинзбург была арестована.

Сотрудники КГБ успели к этому времени собрать столько доказательств, что у заслуженной работницы Лепельского промкомбината не оставалось другого выбора, кроме того, чтобы признать, что она действительно была знаменитым «локотским палачом». При выезде в Локоть она уточнила некоторые детали и точно указала место проведения расстрелов. Правда, признала личное участие всего в 114 убийствах.

«Количество жертв Тоньки - один из самых известных мифов, связанных с её деятельностью. В прессе ей приписывают около 2 тыс. жертв. Но это ошибка. Порядка 2 тыс. советских патриотов были убиты коллаборационистами на территории посёлка Локоть в 1941-1943 годах, но, помимо Тоньки, были и другие палачи. Оценив все факты, суд счёл доказанным личное участие Антонины Гинзбург в совершении 168 убийств. Её жертв, конечно, могло быть значительно больше, но никак не 2 тыс. В изобличении Тоньки-пулемётчицы активное участие приняли и её бывшие подельники. После войны в СССР на некоторое время была отменена смертная казнь, и часть предателей вместо расстрела были приговорены к длительным, от 10 до 25 лет, срокам заключения. Но в 1978 году они уже были на свободе»,

Рассказал Иван Ковтун.

В начале ноября 1978 года начались судебные заседания по делу женщины-палача.

Заключил Дмитрий Жуков.

«Какая чушь, что потом мучают угрызения совести, что те, кого убиваешь приходят потом по ночам в кошмарах, мне до сих пор не приснился ни один», — так хладнокровно и спокойно отвечала Антонина Макарова (Гинзбург) на вопросы следователей.

В словах антонина макарова женщина палач не было ни раскаяния, ни сожаления, позже оперативники с удивлением вспоминали, как невозмутимо подозреваемая, рассказывала о массовых казнях, которые совершала лично.

Антонина Малышкина кто это

Для нее не было разницы, кто стоит напротив прицела — все приговоренные к смерти были одинаковы, она не знала тех, кого расстреливает, они не знали ее.
По крайней мере так Анка пулеметчица поначалу себя успокаивала, а потом вошла в привычку, казнить людей ей даже нравилось. Обычно молодая советская девушка расстреливала группу из 27 человек, арестованных ставили цепочкой, по команде начальства Тоня(антонина гинзбург) становилась на колени и стреляла по людям до тех пор, пока замертво не падали все.
— Из фильма «Две жизни Тоньки-пулеметчицы». Тонька пулеметчица фото:

27 человек — столько помещалось в стойло конезавода п.Локоть, оккупированного в годы Великой Отечественной Войны немцами, где они создали тюрьму для пленных и мини республику со своими правилами. Перешедшим на сторону немцев русским предоставляли выгодные условия жизни, Тонька пулеметчица стала одной из таковых и это реальная история. Однако ее роль в «созидании» республики ужасала даже видавших виды немцев.
Речь пойдет об одном из самых страшных персонажей Великой Отечественной Войны.

Тонька пулеметчица реальная биография

Это была женщина, она была русской, молодой (по одним сведениям на момент начала расстрелов 19-летней, по другим — 21-летней), то ли загнанной в угол ужасами того времени, то ли хищницей от природы… Она убивала (расстреливала из пулемета) пленных русских — мужчин, женщин, стариков, детей… Число жертв в день доходило до 90-100 человек, всего же «Тонька-пулеметчица» отправила на Тот Свет только по официальным данным более 1500 человек. Тонька пулеметчица это реальная история. Википедия дает исчерпывающую информацию относительно Анки пулеметчицы ее биография.

«Антони́на Мака́ровна Мака́рова (урождённая Парфёнова, по другим данным - Панфилова, в замужестве Ги́нзбург; 1920, Малая Волковка, Сычёвский уезд, Смоленская губерния (по другим данным, родилась в 1923 году в Москве) - 11 августа 1979, Брянск) - палач Локотского округа во время Великой Отечественной войны, расстрелявшая на службе у немецких оккупационных властей и русских коллаборационистов более 1500 человек. Антонина Макаровна Гинзбург с ее дела до сих пор не снят гриф секретно.

В момент совершения расстрелов была также известна как «Тонька-пулемётчица»».Тонька пулеметчица антигерой биография как гласит викепидия молодой русской девушки выбрав свой путь самостоятельно.»

Палач Тонька

Только благодаря отрывкам допросов, которые стали известны общественности, удалось окунуться в это дело, произошедшее в годы войны под Брянском. Тонька пулеметчица относительно ее биографии много информации в википедия. Сложно представить, что у нее творилось в голове, как могло перевернуться сознание, что молодая девушка превратилась в палача.Тонька пулеметчица откуда взялось название, что про нее говорит википедия, ее биография фото. Как вообще женщина может быть на столько жестокой. Самое главное во всем этом, что она чувствовала после войны, когда начала жить мирной жизнью среди людей под видом обычной женщины ветерана. Ей удалось создать семью, она стала матерью двоих детей.

Тонька пулеметчица информация о ее биография не оставит равнодушных.Фото

Плен

Во время войны после бомбежки Антонина Малышкина выжила и попала в плен. В деревне локоть брянской области настроенные фашистами население жило в достатке и всячески уничтожало партизан и мирное население, которое мешало этому. Антонина могла уйти в лес к партизанам, но не сделала этого, а захотела сытной жизни, которую потом пришлось отрабатывать. Так она стала по приказу расстреливать мирное население. Первый раз было тяжело, но после того, как выпила залпом стакан шнапса, все пошло как по маслу. Так на каждой казне она из пулемета максим расстреливала до 30 человек, кто оставался в живых, добивала из пистолета.

Тонька пулеметчица биография ее начала

Так она устроилась на работу к фашистам, но перед этим приняла присягу на верность вермахту.Тонька пулеметчица какова же ее биография. В деревню Локоть Тонька пришла сознательно, так как у профашисткого населения небыло проблем ни с одеждой, ни с едой, в то время когда везде был голод и разруха.

После очередной казни Тонька ходила расслабляться в клуб, где развлекала немецких офицеров и солдат. Веселясь до упада, Антонина готовилась к очередному расстрелу. Перед казнью тонька наряжалась в одежду советского офицера и ехала расстреливать очередную партию местных жителей.
Как потом Тонька говорила на допросах у следователей- это была просто ее работа, которую она хорошо выполняла. Анка пулеметчица наводила страх на всю деревню, об этом говорит ее биография. В этой деревне палач кто это Тонька, знали все и старались с ней не встречаться.
После взятия нашими войсками д.Локоть, всех пособников фашистов уничтожили, но Антонина бесследно исчесла. Еще долгое время после войны в д.Локоть ходили страшные легенды о девушке палаче. Ее долго искали, дело несколько раз переводили в архив, но не закрывали. Слишком серьезные преступления были этой женщины. Макарову искали по всей стране, но безуспешно, а она все это время жила в СССР.

в чем же была загадка Тони

Она поступила просто, подделала документы, в них говорилось, что в годы войны работала санитаркой. По этим документа в 1944 году она устроилась работать в передвижной военный госпиталь. В котором ухаживала за ранеными не боясь, ни крови, ни увечий бойцов. Один из таких бойцов и влюбился в Тоню. После войны с этим солдатом она переехала с ним на его Родину в г.Лепель, небольшой белорусский город. Взяла фамилию мужа, заметая следы и начала новую жизнь. От государства Антонина и муж получили бесплатную квартиру, так оба являлись участниками великой отечественной войны.

Новая жизнь Антонины Гинзбург

Тонька пулеметчица, ее биография многолика.К дню победы награждали премией как мужа, так и жену. Антонина работая на швейной фабрике родила двух дочерей. Тонька пулеметчица ее дети и муж фото:

Ни соседи, ни коллеги по работе не подозревали, что за человек живет и работает рядом с ними. Она была настолько осторожной, что даже муж ни о чем не догадывался. Тонька пулеметчица приняла обличье советского человека и на своем производстве висела на доске почета. Антонина Гинзбург работала контролером в цехе, проверяла качество пошива курток и других изделий. Когда то также внимательно, она осматривала одежду с убитых ею ни в чем не повинных людей. Теперь она искала брак у фабричной продукции. Коллеги и начальство говорили о ней одно, очень добросовестный и ответственный работник. Правда подруг у Антонины небыло ни одной, хотя на фабрике она проработала долгое время. Людей как будто от нее что-то отталкивало. На работе вела замкнутый образ жизни, не участвовала в увеселительных мероприятиях, чтобы себя не выдать. Всю жизнь она не жила, а мучалась, вспоминая, что натворила. Вполне возможно, что Антонина могла дожить спокойно до старости, но судьба распорядилась иначе, помогла случайность.

Слежка за палачом

В 1976 году в зарубежную поездку собирался молодой москвич по фамилии Панфилов. Это был родной брат Антонины Макаровой Гинзбург, ему пришлось заполнять анкету, в которой мужчине пришлось указать всех своих родственников. Вот тут и сплыла интересная деталь, все его братья и сестры носили фамилию Панфилова, а одна сестра Антонина почему то была Макарова. В школе учительница со слов детей неправильно записала фамилию и эта путаница так долго спасала от возмездия Антонину Макарову Гинзбург. Следователи знали, что у Аньки пулеметчицы были сестры и братья, но проверив тысячу однофамильцев никак не могли докопаться до истины. Но после случая с московским родственником, следователям удалось выйти на Макарову Гинзбург и им надо было тщательно все проверить, так как в городе она считалась уважаемым человеком. Улик было мало и других методов, кроме опознания небыло. Свидетелей для опознания предложили привозить в Лепель тайком. После опознания появилась другая проблема, женщины которые ее опознали, даже после 30 лет, ее панически боялись. Но цель была достигнута, Тоньку пулеметчицу снова опознали. После этого целый год следователи собирали улики и держали ее под колпаком. Лишь после всевозможных проверок был выдан орден на арест.

Арест Тоньки пулеметчицы

Около дома ее задержали оперативники. После ареста она даже не испугалась, ее взгляд был спокойный и дерзкий. При аресте не оказывала никакого сопротивления, спокойно села в машину. После ареста Макарову-Гинзбург отвезли в Брянск и с того времени она не видела своих родных и даже ни разу не попросила с ними встречи. Оперативники боялись, что подсудимая покончит собой, но она даже не собиралась этого делать. Макарова-Гинзбург думала, что по закону ей дадут года три, а дальше она выйдет и начнет новую жизнь. Она была уверена, что на войну спишут все. Вскоре состоялся суд, женщину-палача приговорили к расстрелу. Антонина не хотела умирать, жаловалась в вышестоящую инстанцию, чтобы учли, что она женщина.Тем более 1979 год проходил под эгидой женщины. Антонина не могла себе представить, что окажется по другую сторону прицела. Все ее прошения были отклонены.Тоньку пулеметчицу расстреляли 11 августа 1979года. После войны она стала единственной казненной женщиной во всем советском союзе.

История жизни в плену

У немцев и у «изменников русских» мужского пола не было желания мараться о столь кровавое дело, как расстрел безоружных пленных. А Тонька, желавшая выжить любыми путями — вполне сгодилась для этого. Ей платили 30 немецких марок (рейхсмарок), «серебренников» (знакомая цифра?) за ее «работу», за каждый расстрел, истосковавшаяся по теплой кровати и еде, проведя много времени в скитаниях по сырым, холодным лесам, страдая от голода, унижений — она все «продала», можно сказать и душу, за минимальный комфорт.

Локотская республика существовала два года, с 41-го по 43-й год. На бывшем конезаводе, который, по некоторым сведениям, работает и сейчас - существовали и тюрьма и «логово» оккупантов. На первом этаже были камеры с пленными, сделанные из отсеков для лошадей, с решетками и стенами до потолка. В одну камеру набивали человек 20-30, естественно, находились они там только стоя, кто-то падал в обморок, кто-то умирал. Женщины, дети…

На втором этаже жили «работники», по вечерам гуляли в кабаках и борделях. Тонька каждый день топила воспоминания в спиртном, среди мужчин имела дурную славу. Расстрелы производила каждый день. 25-30 человек (одна набитая людьми комнатка) — это минимум, который Тонька «вырабатывала» за день. Бывало и по три ходки в день… то есть, около ста человек.

Людей ставили цепью перед ямой лицом к яме, место расстрела было метрах в пятистах от конезавода, бежать было бессмысленно: все было оцеплено немцами с автоматами, пленным в любом случае грозила гибель. Осунувшиеся, отчаявшиеся, простые люди принимали свою смерть. От пуль заведенного Тонькой пулемета «Максим».

Из показаний Антонины Гинзбург

«Я просто выполняла свою работу, за которую мне платили, так же как и другие солдаты.. Приходилось расстреливать не только партизан, но и членов их семей, женщин, подростков, но так делали все, ведь это война. Хотя обстоятельства одной казни помню — перед расстрелом один парень почему-то крикнул мне:»больше не увидимся, прощай, сестра!».

Жертвы для нее были все на одно лицо, ей не было никого жаль, разве что одежду:

«Если мне вещи у убитых нравятся, так снимаю потом с мертвых, чего добру пропадать: один раз учительницу расстреливала, так мне ее кофточка понравилась, розовая, шелковая, но уж больно вся в крови заляпана, побоялась, что не отстираю - пришлось ее в могиле оставить. Жалко».

Просто работа… Для Антонины это была «просто работа»

«Бывало выстрелишь, подойдешь ближе, а кое-кто еще дергается.. тогда снова стреляла в голову, чтобы человек не мучился. Мне казалось, что война спишет все, я просто выполняла свою работу, за которую мне платили. Страшно убивать только первого-второго, только когда счет идет на сотни это становится просто тяжелой работой..».

Сложнее всего было совершать первый расстрел, Тоньку напоили спиртным, после было легко.

Перед тем как Тоньку-пулеметчицу разоблачили прошло 36 лет (со дня ее последнего расстрела). «Она была единственной в СССР женщиной, расстрелянной после войны по решению суда».

Кроме нее после казнили еще двух женщин: «Дело Антонины Макаровой было предпоследним крупным делом об изменниках Родины в годы Великой Отечественной войны - и единственное, в котором фигурировала женщина-каратель. После Тоньки казнили ещё двух женщин: Берту Бородкину в 1983 г. за спекуляцию в особо крупном размере и Тамару Иванютину в 1987 г. за отравление 9 человек».

Фильмы про Анку пулеметчицу

Про нее, пусть отрицательную, но весьма популярную героиню, снято несколько фильмов, сериалов. Один из самых последних и ярких — «Палач» 2015-го года.

Сюжет отличается от реальности, приукрашен «отсебятиной», например, Тонька выстреливала жертвам в глаза (именно этот след и помог выйти на Антонину Малышкину, прототипом которой и была Макарова), во время расстрелов напивалась и работала только в маске, детской, то ли мышки, то ли зверька какого-то. Она очень боялась, что ее узнают, что она останется в глазах жертв. Сериал очень интересный, захватывающий, хорошо, качественно снят, сыгран, но от реальной истории Антонины отличается.

Вообще, надо заметить, пусть таким ужасным путем, но разоблачение Тоньки принесло ей злую известность. Находились даже люди, которые чуть ли не восхищались ей.

«Ну такая волевая, решительная женщина… единственная женщина, которая в годы Великой Отечественной войны лично расстреливала. Единственная, таких больше нет…», — в этих словах следователя (из фильма «Возмездие. Две жизни Тоньки-пулеметчицы»), который вел дело Макаровой, словно сквозит восхищение преступницей.

Опросы свидетелей

Как же так получилось, что столь лютая преступница смогла бежать после захвата русскими «республики»?

Вольная жизнь и связь с немецкими солдатами привели к тому, что летом 1943 года, перед освобождением Локотя Красной Армией, Макарова была отправлена в госпиталь для лечения от венерических заболеваний.

«В тылу Макарова завела роман с немецким поваром-ефрейтором, который тайно вывез её в своём обозе на Украину, а оттуда - в Польшу. Там ефрейтора убили, а Макарову немцы отправили в концлагерь в Кёнигсберге. Когда в 1945 году Красная Армия захватила город, Макарова выдала себя за советскую медсестру благодаря украденному военному билету, в котором указала, что с 1941 по 1944 год работала в 422-м санитарном батальоне, и устроилась работать медсестрой в советский передвижной госпиталь.

Здесь же в местном госпитале она познакомилась с раненным в ходе штурма города солдатом Виктором Гинзбургом. Через неделю они расписались, Макарова взяла фамилию мужа».

После она 33 года прожила в Лепеле (Белорусская ССР), будучи в довольно счастливом браке с мужем, родила двоих детей. Работала на швейной фабрике, где проверяла качество продукции, ее фотография висела на доске почета. Семейная чета — оба ветераны войны, Антонину приглашали в школы, разные заведения для рассказов о героическом прошлом, о том, как она защищала родину. Обычная жизнь… Только друзей было мало у нее, людей она будто отталкивала, многие отмечали ее пронизывающий и какой-то дикий взгляд. В компаниях она старалась не перебарщивать со спиртным, видимо боялась, что в состоянии опьянения может наговорить лишнего.

Неспроста названия фильмов и историй о Макаровой носят названия «две жизни женщины-палача»: она действительно словно жила жизнями двух разных людей.

На фото Тонька в молодости

Как же ее нашли? Арест

Ее искали более 30 лет… Одна из зацепок стала «перепутанная» в детстве фамилия: вместо Парфеновой Тоньку записали как Макарову (а до этого искали Тоньку именно как Макарову, а надо было как Парфенову — записанную так при рождении), однажды брат Макаровой (Парфенов), являясь сотрудником Министерства обороны, при выезде за границу в 1976 году заполнил анкету, где указал фамилии всех родственников.

Так следователи вышли на след Макаровой, в Лепеле за ней была установлена слежка.

Допрос

Однако скоро она что-то заподозрила, и следователям пришлось ее оставить в покое почти на год, за это время они собирали доказательную базу. По прошествии года оперативники устроили «завуалированные» опознания с тремя свидетельницами, которые узнали в Макаровой Тоньку-пулеметчицу: одна свидетельница встретилась с Макаровой под видом сотрудницы Собеса, другая наблюдала со стороны.

В сентябре 1978 года Макарова была арестована: «Совершенно обычная женщина в плаще песочного цвета с авоськой в руках шла по улице, когда рядом остановилась машина, из нее выскочили неприметные мужчины в штатском и со словами: «Вам необходимо срочно проехать с нами!» обступили ее, не давая возможности убежать.

«Вы догадываетесь, зачем вас сюда привезли?» — спросил следователь брянского КГБ, когда ее привели на первый допрос. «Ошибка какая-то», — усмехнулась женщина в ответ.

«Вы не Антонина Макаровна Гинзбург. Вы — Антонина Макарова, больше известная как Тонька-москвичка или Тонька-пулеметчица.

Вы — карательница, работали на немцев, производили массовые расстрелы. О ваших зверствах в деревне Локоть, что под Брянском, до сих пор ходят легенды. Мы искали вас больше тридцати лет — теперь пришла пора отвечать за то, что совершили. Сроков давности ваши преступления не имеют».

«Значит, не зря последний год на сердце стало тревожно, будто чувствовала, что появитесь, — сказала женщина. — Как давно это было. Будто и не со мной вовсе. Практически вся жизнь уже прошла. Ну, записывайте…»

Даже после задержания муж «примерной» жены пытался всячески вытащить Антонину из тюрьмы, следователи долго не говорили ему истинной причины ареста Макаровой, боясь за его состояние, когда все таки сказали, — он поседел за одну ночь… и уехал с дочерьми в другой город.

11 августа 1979 года в Брянске Антонина Макарова была расстреляна, несмотря на многочисленные прошения о помиловании.

Мнения психиатров о Тоньке пулеметчицы

Причины хладнокровности и бесчеловечной жестокости Тоньки психиатры оправдывали то складом личности, М. Виноградов (эксперт-криминалист): «Ей просто хотелось убивать, если бы ее не призвали на фронт медсестрой и она не оказалась на стороне немцев — она бы с радостью убивала немцев. Ей было без разницы кого убивать.. Это такой тип людей. Антнонина панически боялась умереть, обратной стороной этого страха была агрессия, в обычной жизни множество подобных людей не догадываются о своей природе прирожденных убийц. Для таких людей убийства это норма жизни, и никакого угрызения совести нет, я вообще не уверен, что у нее было понятие родины как таковой как у нас»..

То оправдывали раздвоением личности вследствие психотравмирующей ситуации: «Психиатр Александр Бухановский, который был экспертом в деле Чикатило, написал в своё время про Макарову целую научную работу в сборнике статей под названием «Научные записки центра Феникс (издание РГМУ)», в которой высказал версию, что в случае Макаровой имело место психо-травматическое раздвоение личности, при котором человек, однако, оставался вменяемым».

Перед тем как попасть в оккупацию Тонька испытала ужасы войны и, спасаясь, стала походной женой Николая Федчука. Они несколько месяцев скитались по лесам, выбираясь из немецкого окружения. В сериале «Палач» Федчук изнасиловал Макарову (Малышкину в сериале). В январе 1942 года они добрались до деревни, в которой у Федчука была жена и дети, и он, несмотря на мольбы Антонины не бросать ее, ответил отказал от продолжения любых отношений и бросил девушку на произвол судьбы.

Даже есть предположения, что Антонина могла тронуться умом от пережитых ужасов войны и всего, что у нее произошло с Федчуком.

Все психиатрические экспертизы подтвердили вменяемость Антонины, что часто равняют с тем что Макарова была абсолютно психически здорова.

Во-первых, вменяемость не равна психическому здоровью, во-вторых, невозможно поверить в то, что человек, сотворивший все, что приписывают Тоньке-пулеметчице - психически нормален. Не верю я в это. Такая склонность к жестокости уже природная аномалия психики, желание разрушать, убивать, любовь к уничтожению людей, которая была свойственна Макаровой, как говорит М.Виноградов, разве это может быть нормальным? Априори убийца, наслаждающийся массовой гибелью, замечу - бесцельной, ради собственного удовольствия, это маньяк, психически и душевно пораженный человек.

Даже сидя в камере, Макарова, по рассказам следователям (и «женщины шептуна», подсаженной в камеру к Тоньке), не понимала, что она не так сделала, мол, опозорили ее на старости лет, как теперь работать, жить, когда выпустят… а дадут ей, как она думала, не более трех лет условно… за что давать больше? Она же просто работала на тяжелой работе…

Она оправдывала себя тем, что выполняла просто тяжелую работу. И действительно — ведь война была, по сути кровавое месиво из наших и чужих, все отдать за родину, не предав ее, и стать щепкой в костре несправедливости, жестокости то ли наших, то ли чужих, или попробовать спасти хотя бы свою шкуру — дилемма неоднозначная. Не надо говорить, кто бы как поступил и кричать, что никто бы из нас не предал родину… Возможно нашлось бы много предателей родины, их и так было много. Но убивать беззащитных людей, детей, стариков, что немцев, что русских — это уже преступления не оправдывающиеся никаким страхом перед смертью своей шкуры. Слова из фильма Каневского: «понять можно, простить нельзя…».

И все-таки напоследок хочется сказать о некоторых неоднозначных моментах.

Совсем недавно мы читали с вами и обсуждали , кого заинтересовала эта тема и кому еще не надоела тема Великой Отечественной Войны могу предложить вот такое продолжение обсуждения…

Ее арестовали летом 1978-го года в белорусском городке Лепель. Совершенно обычная женщина в плаще песочного цвета с авоськой в руках шла по улице, когда рядом остановилась машина, из нее выскочили неприметные мужчины в штатском и со словами: «Вам необходимо срочно проехать с нами!» обступили ее, не давая возможности убежать.

«Вы догадываетесь, зачем вас сюда привезли?» — спросил следователь брянского КГБ, когда ее привели на первый допрос. «Ошибка какая-то», — усмехнулась женщина в ответ.

«Вы не Антонина Макаровна Гинзбург. Вы — Антонина Макарова, больше известная как Тонька-москвичка или Тонька-пулеметчица. Вы — карательница, работали на немцев, производили массовые расстрелы. О ваших зверствах в деревне Локоть, что под Брянском, до сих пор ходят легенды. Мы искали вас больше тридцати лет — теперь пришла пора отвечать за то, что совершили. Сроков давности ваши преступления не имеют».

«Значит, не зря последний год на сердце стало тревожно, будто чувствовала, что появитесь, — сказала женщина. — Как давно это было. Будто и не со мной вовсе. Практически вся жизнь уже прошла. Ну, записывайте…»

Юная Тоня ведь не была извергом от рождения. Наоборот, с детства мечтала быть храброй и отважной, как верная соратница Чапаева - Анка–пулеметчица. Правда, когда пришла в первый класс и учительница спросила ее фамилию, вдруг оробела. И пришлось смышленым сверстникам прокричать вместо нее: «Да Макарова она». В смысле, что дочка Макара по фамилии Панфилов. Учительница так и записала новенькую в журнал, узаконив неточность и в дальнейших документах. Эта путаница–то и позволила впоследствии страшной Тоньке–пулеметчице столь долго уходить от розыска. Ведь искали ее, известную со слов выживших жертв, как москвичку, медсестру, по родственным связям всех Макаровых Советского Союза, а не Панфиловых.

Закончив школу, Антонина подалась в Москву, где и застало ее 22 июня 1941 года. Девушка, как и тысячи сверстниц, попросилась на фронт добровольцем–санинструктором, чтобы выносить с поля боя раненых. Кто ж знал, что ждут ее не романтично–киношные перестрелки с трусливо убегающим при первом залпе неприятелем, а кровопролитные изматывающие бои с превосходящими силами немцев. Газеты и репродукторы ведь уверяли в другом, совсем в другом… А тут - кровь и грязь страшного вяземского «котла», в котором буквально за считанные дни войны сложили головы более миллиона красноармейцев и еще полмиллиона попали в плен. Она оказалась в числе того полуживого, умирающего от холода и голода, брошенного на растерзание вермахту полумиллиона. Как она выбралась из окружения, что испытала при этом - известно было лишь ей и Богу.

Впрочем, выбор у нее все же был. Правдами и неправдами вымаливая ночлег в деревнях, в которых уже стояли верные новому режиму полицаи, а в других, наоборот, тайно группировались готовящие дать бой немцам партизаны, в основном окруженцы из Красной Армии, она добралась до Брасовского района тогдашней Орловской области. Тоня выбрала не густой лес, где подобные ей спасшиеся бойцы создавали партизанские отряды, а ставший оплотом национал-социалистской идеологии и «нового порядка» поселок Локоть.

Сегодня в литературе можно найти обнародованные историками факты об этой коллаборационистской структуре изменников, сформированной в поселке в ноябре 1941 года, - после того как Локоть вместе с соседними населенными пунктами (нынче Локоть входит в Брянскую область) был оккупирован вермахтом. Инициаторами подобного «самоуправления» со статусом, который Гиммлер определил как «экспериментальный», стали бывшие советские граждане: 46–летний Константин Воскобойник и 42–летний Бронислав Каминский (на тему «Локотского самоуправления» постараюсь сделать отдельный пост)

…Вот в эту–то «Локотскую республику», где хватало патронов и хлеба, пушек и масла, и прибрела в конце 1941 года сделавшая свой окончательный выбор Тонька Макарова. Её принял лично Каминский. Разговор был коротким, почти как в «Тарасе Бульбе». «Веришь? Перекрестись. Хорошо. Как относишься к коммунистам?» «Ненавижу», - твердо ответила верующая комсомолка. «Стрелять можешь?» «Могу». «Рука не дрогнет?» «Нет». «Иди во взвод». Через день она присягнула «фюреру» и получила оружие - пулемет. Всё!

Говорят, перед первым расстрелом Антонине Макаровой дали стакан водки. Для храбрости. После чего это стало ритуалом. Правда, с некоторым изменением - во все последующие разы выпивала она свою пайку уже после расстрела. Видимо, боялась на нетрезвую голову растерять в прицеле свои жертвы.

А таких при каждом расстреле было не меньше 27 человек - ровно столько вмещалось в служившее тюремной камерой стойло конюшни.

«Все приговоренные к смерти были для меня одинаковые. Менялось только их количество. Обычно мне приказывали расстрелять группу из 27 человек - столько партизан вмещала в себя камера. Я расстреливала примерно в 500 метрах от тюрьмы у какой–то ямы. Арестованных ставили цепочкой лицом к яме. На место расстрела кто–то из мужчин выкатывал мой пулемет. По команде начальства я становилась на колени и стреляла по людям до тех пор, пока замертво не падали все…» Из протокола допроса Антонины Макаровой–Гинзбург в июне 1978 года.

Наверное, это прозвучит цинично и даже кощунственно, но детская мечта Тоньки исполнилась: она, почти как чапаевская Анка, стала пулеметчицей. И даже пулемет ей выдали - советский «максим». Нередко, для большего удобства, она основательно целилась в людей лежа.

«Я не знала тех, кого расстреливаю. Они меня не знали. Поэтому стыдно мне перед ними не было. Бывало, выстрелишь, подойдешь поближе, а кое–кто еще дергается. Тогда снова стреляла в голову, чтобы человек не мучился. Иногда у нескольких заключенных на груди был подвешен кусок фанеры с надписью «партизан». Некоторые перед смертью что–то пели. После казней я чистила пулемет в караульном помещении или во дворе. Патронов было в достатке…» Из протокола допроса Антонины Макаровой–Гинзбург в июне 1978 года.

Символичное совпадение: назначенная ей за службу плата равнялась 30 маркам. Во всех смыслах Иудина награда, что поразило даже видавшего виды следователя КГБ Леонида Савоськина, который вел допросы арестованной «исполнительницы приговоров». Так Макарова официально именовалась в документах РОНА. «Не всем русским полицаям хотелось мараться, они предпочли, чтобы казни партизан и членов их семей совершала женщина. Макаровой дали койку в комнате на местном конезаводе, где можно было ночевать и хранить пулемет». Это из следственного дела.

Там ее однажды и застала бывшая квартирная хозяйка из деревни Красный Колодец, у которой довелось ночевать выбирающей свою дорогу в жизни Антонине, - та как–то пришла в сытый Локоть за солью, едва не угодив здесь в тюрьму «республики». Испуганная женщина попросила заступничества у своей недавней постоялицы, которая и привела ее в свою каморку. В тесной комнатенке стоял до блеска начищенный пулемет. На полу - корыто для стирки. А рядом на стуле аккуратной горкой была сложена выстиранная одежда - с многочисленными дырками от пуль. Заметив замерший на них взгляд гостьи, Тоня пояснила: «Если мне вещи у убитых нравятся, так снимаю потом с мертвых, чего добру пропадать: один раз учительницу расстреливала, так мне ее кофточка понравилась, розовая, шелковая, но уж больно вся в крови заляпана, побоялась, что не отстираю - пришлось ее в могиле оставить. Жалко».

Услышав такие речи, гостья, забыв о соли, попятилась к дверям, на ходу поминая Бога и призывая Тоньку окститься. Это вывело Макарову из себя. «Ну раз ты такая смелая, что же ты помощи–то у меня просила, когда тебя в тюрьму вели? - закричала она. - Вот и погибала бы по–геройски! Значит, когда шкуру надо спасти, то и Тонькина дружба годится?»
День за днем Тонька–пулеметчица продолжала регулярно выходить на расстрелы. Исполнять приговоры Каминского. Как на работу.

«Мне казалось, что война спишет все. Я просто выполняла свою работу, за которую мне платили. Приходилось расстреливать не только партизан, но и членов их семей, женщин, подростков. Об этом я старалась не вспоминать. Хотя обстоятельства одной казни помню - перед расстрелом парень, приговоренный к смерти, крикнул мне: «Больше не увидимся, прощай, сестра!..» Из протокола допроса Антонины Макаровой–Гинзбург в июне 1978 года.

Она старалась не запоминать тех, кого убивала. Ну а все те, кто чудом уцелел после встречи с ней, на всю жизнь запомнили Антонину Макарову. Будучи уже 80–летней седенькой старушкой, жительница Локтя Елена Мостовая рассказывала журналистам, как полицейские схватили ее за то, что она рисовала тушью партизанские листовки. И бросили в конюшню неподалеку от карательницы с ее пулеметом. «Электричества не было, свет - только тот, что из окошка, почти полностью заложенного кирпичом. И только один просвет - если встать на подоконник, то можно заглянуть и увидеть мир божий».

Страшные воспоминания навсегда врезались в память и другой местной жительницы - Лидии Бузниковой: «Стон стоял. Людей набивали в стойла так, что нельзя было не то что лечь, даже сесть…»

Когда в Локоть вошли советские войска, Антонины Макаровой и след простыл. Расстрелянные ею жертвы лежали в ямах и уже ничего не могли сказать. Уцелевшие местные жители помнили только ее тяжелый взгляд, не менее страшный, чем прицел «максима», и скудные сведения о пришлой: примерно 21 год от роду, предположительно москвичка, темноволосая, с угрюмой складкой на лбу. Такие же данные приводили и проходящие по другим делам арестованные пособники немцев. Более детальных сведений о загадочной Тоньке не было.

«Розыскное дело Антонины Макаровой наши сотрудники вели тридцать с лишним лет, передавая его друг другу по наследству, - ветеран КГБ Петр Головачев уже не боится раскрывать карты давнего дела перед журналистами и охотно вспоминает похожие на легенду подробности. - Периодически оно попадало в архив, потом, когда мы ловили и допрашивали очередного предателя Родины, оно опять всплывало на поверхность. Не могла же Тонька исчезнуть без следа?! За послевоенные годы сотрудники КГБ тайно и аккуратно проверили всех женщин Советского Союза, носивших это имя, отчество и фамилию и подходивших по возрасту, - таких Тонек Макаровых нашлось в СССР около 250 человек. Но - бесполезно. Настоящая Тонька–пулеметчица как в воду канула…»
«Вы Тоньку слишком не ругайте, — говорит Головачев. — Знаете, мне ее даже жаль. Это все война, проклятая, виновата, она ее сломала… У нее не было выбора — она могла остаться человеком и сама тогда оказалась бы в числе расстрелянных. Но предпочла жить, став палачом. А ведь ей было в 41-м году всего 20 лет».

Но просто взять и забыть о ней было нельзя. «Слишком страшные были ее преступления, — говорит Головачев. — Это просто в голове не укладывалось, сколько жизней она унесла. Нескольким людям удалось спастись, они проходили главными свидетелями по делу. И вот, когда мы их допрашивали, они говорили о том, что Тонька до сих пор приходит к ним во снах. Молодая, с пулеметом, смотрит пристально — и не отводит глаза. Они были убеждены, что девушка-палач жива, и просили обязательно ее найти, чтобы прекратить эти ночные кошмары. Мы понимали, что она могла давно выйти замуж и поменять паспорт, поэтому досконально изучили жизненный путь всех ее возможных родственников по фамилии Макаровы…»

А ей, как оказалось, просто везло. Хотя, что такое, по большому счету, везение?..

Нет, она не перебралась в конце 1943–го из Локтя в Лепель вместе с двинувшейся вслед за немцами «русской бригадой СС» во главе с Каминским. Еще ранее она умудрилась подхватить венерическую болезнь. Ведь не одним стаканом водки глушила она послерасстрельные будни. Сорокаградусного допинга оказывалось недостаточно. А потому в шелковых нарядах со следами от пуль она шла «после работы» на танцы, где плясала до упаду с меняющимися, как стекла в калейдоскопе, кавалерами - полицаями и офицерами-мародерами из РОНА.

Странно, а может, и закономерно, но немцы решили поберечь свою соратницу и отправили подхватившую срамной недуг Тоньку на излечение в тыловой госпиталь. Так она оказалась в 1945 году под Кенигсбергом.

…Уже доставленная под конвоем в Брянск после ареста в Лепеле Антонина Макарова–Гинзбург рассказала ведущим дела следователям, как ей удалось при приближении советских войск бежать из немецкого госпиталя и выправить чужие документы, по которым она и решила начать новую жизнь. Это - отдельная история из жизни хитрой и изворотливой бестии.

В абсолютно новом обличье она и предстала в апреле 1945 года в советском госпитале в Кенигсберге перед раненым сержантом Виктором Гинзбургом. Ангельским видением, юной медсестричкой в белоснежном халате явилась в палату - и радующийся выздоровлению фронтовик влюбился в нее с первого взгляда. Через несколько дней они расписались, Тоня взяла фамилию мужа. Вначале молодожены жили в Калининградской области, а затем переехали в Лепель, поближе к родине мужа, ведь Виктор Семенович был родом из Полоцка, где от рук карателей погибла его семья.

В тихом Лепеле, где почти все знают друг друга и здороваются при встречах, чета Гинзбургов и проживала благополучно до конца семидесятых. Настоящая образцово–показательная советская семья: оба ветераны Великой Отечественной, прекрасные труженики, растят двух дочерей. Льготы, стол заказов, орденские планки на груди в праздничные дни… Портрет Антонины Макаровны, как вспоминают старожилы Лепеля, украшал местную доску Почета. Да что там говорить - фотографии четы ветеранов даже были в здешнем музее. Это потом, когда все разъяснилось, один из снимков - женский - пришлось спешно изымать из музейных фондов и отправлять на списание с непривычными для музейщиков формулировками.

Изобличению карательницы во многом поспособствовала случайность

Московскому жителю по фамилии Панфилов в 1976 году пришлось срочно собираться в заграничный вояж. Будучи человеком дисциплинированным, он по всем тогдашним правилам заполнил полагавшуюся пространную анкету, не пропустив в перечислении ни одного из родственников. Вот тут–то и выплыла загадочная деталь: все братья–сестры его - Панфиловы, а одна почему–то Макарова. Каким, простите за каламбур, макаром так получилось? Гражданина Панфилова вызвали в ОВИР для дополнительных объяснений, при которых присутствовали и заинтересованные люди в штатском. Панфилов поведал о живущей в Белоруссии сестре Антонине.

Как обстояло дело дальше,расскажет документ предоставленный Натальей Макаровой, референтом пресс–группы УКГБ по Витебской области. Итак, «Справка о мероприятиях по розыску «Садистки».
«В декабре 1976 года Гинзбург В.С. выезжал в г. Москву к брату жены полковнику Советской Армии Панфилову. Настораживало, что брат носил не одинаковую фамилию с женой Гинзбурга. Собранные данные послужили основанием к заведению в феврале 1977 года на Гинзбург (Макарову) А.М. дела проверки «Садистка». При проверке Панфилова было выяснено, что Гинзбург А.М., как указал ее брат в своей автобиографии, в период войны находилась в плену у немцев. Проверка показала также, что она имеет большое сходство с ранее разыскивавшейся УКГБ по Брянской области Макаровой Антониной Макаровной, 1920 - 1922 г.р., уроженкой Московской области, бывшей медсестрой Советской Армии, объявлявшейся во всесоюзный розыск. Розыск ее был прекращен УКГБ по Брянской области в связи с малым объемом необходимых для активных розыскных мероприятий данных и смертью (якобы расстреляна немцами в числе других женщин, больных венерической болезнью). Группа больных женщин действительно была расстреляна, но Гинзбург (А.Макарову. - Авт.) немцы увезли с собой в Калининградскую область, где она и осталась после бегства оккупантов».

Как видим из справки, время от времени руки опускались даже у самых неутомимых оперативников, ведущих поиск неуловимой Тоньки. Правда, он тут же возобновлялся, стоило лишь открыться новым фактам в затянувшейся на 33 года истории, что и позволяет говорить о непрерывности поиска.

А странные факты по делу Макаровой в 1976 году уже начали сыпаться как из рога изобилия. Контекстуально, по совокупности, так сказать, странные.

С учетом всех возникших в деле коллизий следователи решили провести с ней «зашифрованную беседу» в райвоенкомате. Вместе с Макаровой сюда же были приглашены и еще несколько женщин, участниц Великой Отечественной войны. Разговор был об участии в боевых действиях якобы для будущих наградных дел. Фронтовички охотно вспоминали. Макарова–Гинзбург при этой беседе явно растерялась: не могла вспомнить ни командира батальона, ни сослуживцев, хотя в ее военном билете указано, что в 422–м санитарном батальоне она провоевала с 1941 по 1944 год включительно.

Далее в справке записано:
«Проверка по учетам военно–медицинского музея в г. Ленинграде показала, что Гинзбург (Макарова) А.М. в 422–м санитарном батальоне не служила. Однако неполную пенсию, куда входила и служба в рядах Советской Армии в период войны, она получала, продолжая работать старшим контролером ОТК швейного цеха Лепельского деревообрабатывающего объединения».
Подобная «забывчивость» уже больше похожа не на странность, а, скорее, на реальную улику.
Но любая догадка требует подтверждения. Теперь следователям предстояло или получить такие подтверждения, или, наоборот, опровергнуть собственную версию. Для этого следовало показать свой объект интереса живым свидетелям преступлений Тоньки–пулеметчицы. Устроить, что называется, очную ставку - правда, в достаточно деликатном виде.
В Лепель стали тайком привозить тех, кто мог опознать женщину–палача из Локтя. Понятно, делать это приходилось очень осторожно - чтобы не поставить под удар в случае отрицательного результата репутацию уважаемой в городе «фронтовички и отличной труженицы». То есть знать о том, что идет процесс опознания, могла лишь одна сторона - опознающая. Подозреваемая же ни о чем не должна была догадываться.

Дальнейшая работа по делу, если говорить сухим языком все той же «Справки о мероприятиях по розыску «Садистки», проводилась в контакте с УКГБ по Брянской области. 24 августа 1977 года было проведено повторное опознание Гинзбург (Макаровой) прибывшими в Лепель из Брянской области Пелагеей Комаровой и Ольгой Паниной. У первой Тонька снимала осенью 1941 года в деревне Красный Колодец угол (помните, рассказ о походе в Локоть за солью?), а вторая в начале 1943 года была брошена немцами в Локотскую тюрьму. Обе женщины безоговорочно признали в Антонине Гинзбург Тоньку–пулеметчицу.

«Мы ужасно боялись поставить под удар репутацию уважаемой всеми женщины, фронтовички, прекрасной матери и жены, — вспоминает Головачев. — Поэтому в белорусский Лепель наши сотрудники ездили тайно, целый год наблюдали за Антониной Гинзбург, привозили туда по одному выживших свидетелей, бывшего карателя, одного из ее любовников, для опознания. Только когда все до единого сказали одно и то же — это она, Тонька-пулеметчица, мы узнали ее по приметной складке на лбу, — сомнения отпали».

2 июня 1978 года Гинзбург (Макарову) в очередной раз опознала приехавшая из Ленинградской области женщина, бывшая сожительница начальника Локотской тюрьмы. После чего уважаемая гражданка Лепеля Антонина Макаровна и была остановлена на улице вежливыми людьми в штатском, у которых она, будто поняв, что затянувшаяся игра закончена, лишь тихим голосом попросила папиросу. Надо ли уточнять, что это был арест военной преступницы? На последующем кратком допросе она созналась в том, что и есть Тонька–пулеметчица. В тот же самый день сотрудники УКГБ по Брянской области увезли Макарову–Гинзбург в Брянск.

Во время следственного эксперимента её отвезли в Локоть.Брянские следователи хорошо помнят, как узнававшие ее жители шарахались в сторону и плевали вслед. А она шла и обо всем вспоминала. Спокойно, как вспоминают о будничных делах.

Муж Антонины, Виктор Гинзбург, ветеран войны и труда, после ее неожиданного ареста обещал пожаловаться в ООН. «Мы не признались ему, в чем обвиняют ту, с которой он прожил счастливо целую жизнь. Боялись, что мужик этого просто не переживет», — говорили следователи.

Когда старику сказали правду, он поседел за одну ночь. И больше жалоб никаких не писал.

«Арестованная мужу из СИЗО не передала ни строчки. И двум дочерям, которых родила после войны, кстати, тоже ничего не написала и свидания с ним не попросила, — рассказывает следователь Леонид Савоськин. — Когда с нашей обвиняемой удалось найти контакт, она начала обо всем рассказывать. О том, как спаслась, бежав из немецкого госпиталя и попав в наше окружение, выправила себе чужие ветеранские документы, по которым начала жить. Она ничего не скрывала, но это и было самым страшным. Создавалось ощущение, что она искренне недопонимает: за что ее посадили, что ТАКОГО ужасного она совершила? У нее как будто в голове блок какой-то с войны стоял, чтобы самой с ума, наверное, не сойти. Она все помнила, каждый свой расстрел, но ни о чем не сожалела. Мне она показалась очень жестокой женщиной. Я не знаю, какой она была в молодости. И что заставило ее совершать эти преступления. Желание выжить? Минутное помрачение? Ужасы войны? В любом случае это ее не оправдывает. Она погубила не только чужих людей, но и свою собственную семью. Она просто уничтожила их своим разоблачением. Психическая экспертиза показала, что Антонина Макаровна Макарова вменяема».

Следователи очень боялись каких-то эксцессов со стороны обвиняемой: прежде бывали случаи, когда бывшие полицаи, здоровые мужики, вспомнив былые преступления, кончали с собой прямо в камере. Постаревшая Тоня приступами раскаяния не страдала. «Невозможно постоянно бояться, — говорила она. — Первые десять лет я ждала стука в дверь, а потом успокоилась. Нет таких грехов, чтобы всю жизнь человека мучили»

«Опозорили меня на старости лет, — жаловалась она по вечерам, сидя в камере, своим тюремщицам. — Теперь после приговора придется из Лепеля уезжать, иначе каждый дурак станет в меня пальцем тыкать. Я думаю, что мне года три условно дадут. За что больше-то? Потом надо как-то заново жизнь устраивать. А сколько у вас в СИЗО зарплата, девчонки? Может, мне к вам устроиться — работа-то знакомая…»

Её причастность к расстрелу 168 человек была официально доказана в ходе следствия.

Антонине Макаровой был вынесен смертный приговор.Решение суда стало абсолютной неожиданностью даже для людей, которые вели расследование, не говоря уж о самой подсудимой. Все прошения 55-летней Антонины Макаровой-Гинзбург о помиловании в Москве были отклонены..Приговор преведён в исполнение 11 августа 1979 года

В Локте чекисты повели ее старым и хорошо известным ей путем - к яме, где она приводила в исполнение приговоры Каминского и его банды. Брянские следователи хорошо помнят, как узнававшие ее жители шарахались в сторону и плевали вслед. А она шла и обо всем вспоминала. Спокойно, как вспоминают о будничных делах. Говорят, даже удивлялась людской ненависти - ведь, по ее мнению, война должна была все списать. И свидания, говорят, тоже с родными не попросила. Или чтобы весточку им передать.

А в Лепеле тут же пошли разговоры о взбудоражившем всех событии: оно не могло остаться незамеченным. Тем более что в Брянске, где в декабре 1978 года над Антониной Макаровой состоялся суд, нашлись у лепельчан знакомые - выслали тамошнюю газету «Брянский рабочий» с большой публикацией под заголовком «По ступеням предательства». Номер ходил по рукам среди местных жителей. А 31 мая 1979 года дала большую статью о процессе и газета «Правда» - под заголовком «Падение». В ней рассказывалось о предательстве Антонины Макаровой, 1920 года рождения, уроженки города Москвы (по другим данным, деревни Малая Волковка Сычевского района Смоленской области), работавшей до разоблачения старшим контролером ОТК пошивочного цеха Лепельского деревообрабатывающего объединения.

Говорят, она писала апелляции о помиловании в ЦК КПСС, ведь наступающий 1979 год должен был стать Годом женщины. Но судьи отклонили прошения. Приговор был приведен в исполнение.

Такого, пожалуй, не знала новейшая отечественная история. Ни общесоюзная, ни белорусская. Дело Антонины Макаровой оказалось громким. Можно сказать, даже уникальным. Впервые в послевоенные годы была по приговору суда расстреляна женщина–палач, чья причастность к расстрелу 168 человек была официально доказана в ходе следствия.

Однако, если подходить к вопросу с четко по правовому, то есть мнение, что с чисто юридической точки зрения её не имели права приговаривать к смертной казни. Причин две. Первая — со дня совершения преступления и до ареста прошло более 15-ти лет, а УК советского времени не содержал нормы о преступлениях, за которые не применяюся сроки давности. Лицо же, совершившее преступление, караемое расстрелом, могло быть привлечено к уголовной ответственности и после истечения 15 лет, но в этом случае смертная казнь заменялась лишением свободы. Вторая — в СССР в 1947 году смертную казнь отменили, правда через три года восстановили. Как известно, законы, смягчающие наказание, имеют обратную силу, отягчающие — нет. Таким образом, раз осуждённая не была привлечена к ответственности до отмены смертной казни в СССР, закон об отмене на неё распространялся в полной мере. Закон же о восстановлении мог быть применён только к лицам, совершившим преступления после его вступления в силу. http://www.sb.by/post/49635/

Антонина Макарова — Тонька пулеметчица

Судьба Антонины Макаровой, расстрелявшей в годы войны полторы тысячи мирных жителей, легла в основу сериала «Палач». Еще о женщине-палаче, которую все называли «Тонькой пулеметчицей», в 2006 году рассказала программа «Следствие вели…» с Леонидом Каневским. …На фронт Антонина пошла добровольно в юном возрасте, попала в «Вяземский котел», где чудом спаслась и долго блуждала по лесу‚ пока на Брянщине не оказалась в плену у немцев в так называемой Локотской республике, в которой занимались истреблением советских партизан, пленных, коммунистов и просто неугодных фашистам людей.

Немцы не расстреляли Тоню, как множество других пленных, а сделали своей прислугой. Со временем Макаровой, имевшей за плечами курсы медсестер и пулеметчиц, поручили расстреливать военнопленных. Она не отказалась. О чудовищных деяниях «Тоньки-пулеметчицы» советские следователи узнали сразу после освобождения тех мест от врага. В братских могилах нашли останки около полутора тысяч человек. Допрашивали свидетелей, проверяли‚ уточняли‚ но на след женщины-карателя напасть не могли более 30 лет.

По воспоминаниям следователя Петра Головачева‚ дело передавалось «по наследству» новым поколениям сотрудников. Каждый раз, когда ловили очередного военного преступника, пытались найти новую информацию о Макаровой. Впрочем, фамилию тоже узнали не сразу. В 1950-е годы один из военных преступников на допросе рассказал‚ что пулеметчицей была бывшая медсестра Макарова, пришедшая из окружения. Проверили всех женщин СССР по имени Антонина Макарова‚ подходивших по возрасту фигурантке следствия. Таких оказалось около 250 человек. Не нашли.

Выйти на след женщины-карателя помог случай. В 1976 году ее родственник собрался выехать за границу. В одной из анкет он указал, что у него есть сестра Антонина Гинзбург, в девичестве — Макарова. Чекисты не спешили обвинять женщину в тяжких злодеяниях. В город, где она жила, тайно привозили свидетелей‚ даже бывшего полицая-любовника.

И лишь после того, как все подтвердили, что это и есть «Тонька-пулемещица», арестовали. Тогда же и выяснилось, что Антонине в самом конце войны удалось раздобыть военный билет, из которого следовало, что всю войну она была «своей» - работала санитаркой. Документ позволил поступить на службу в советский госпиталь на территории Германии, где в начале 1945 года в нее влюбился солдат, настоящий герой войны. Парень сделал Тоне предложение, она ответила согласием.

Смерть Тоньки пулеметчицы

Поженившись, молодые после окончания войны уехали в белорусский город Лепель, на родину мужа. Так исчезла женщина-палач Антонина Макарова, а ее место заняла заслуженный ветеран Антонина Гинзбург. Она вела обычную жизнь советского человека — работала швеей, и ее портрет долго висел на доске почета, воспитывала двух дочерей, даже встречалась со школьниками, рассказывая о своем героическом военном прошлом.

Арест восприняла спокойно: попросила закурить у одного из сотрудников КГБ‚ а по дороге в местное управление разгадывала кроссворд. В заключении, как вспоминал следователь Леонид Савоськин‚ она искренне не понимала‚ за что ее арестовали, — была война, приходилось выживать. Верила, что за давностью лет наказание не может быть чересчур строгим, полагала даже, что получит условный срок. Жалела о том, что из-за позора снова нужно переезжать. Впрочем, многие, зная о послевоенной образцовой биографии Антонины Гинзбург, полагали, что суд проявит снисхождение. Ошиблись. Документально была доказана причасгность Макаровой к убийству 168 человек из тех, чьи личности удалось установить. Еще более 1 300 так и остались неизвестными ее жертвами.

Антонина Макарова — Гинзбург показывает следователям место расстрелов советских граждан. Июль 1978 г. поселок Локоть

Приговор вынесли 20 ноября 1978 года. Несколько прошений о помиловании отклонили. Расстреляли Макарову 11 августа 1979 года. Дело находится в архиве ФСБ, и на части документов до сих пор стоит гриф «совершенно секретно».

История Антонины Макаровой-Гинзбург - советской девушки, лично казнившей полторы тысячи своих соотечественников - другая, темная сторона героической истории Великой Отечественной войны.

Тонька-пулеметчица , как ее называли тогда, работала на оккупированной гитлеровскими войсками советской территории с 41-го по 43-й годы, приводя в исполнение массовые смертные приговоры фашистов партизанским семьям.

Передергивая затвор пулемета, она не думала о тех, кого расстреливает - детей, женщин, стариков - это было для нее просто работой.

"Какая чушь, что потом мучают угрызения совести. Что те, кого убиваешь, приходят по ночам в кошмарах. Мне до сих пор не приснился ни один", - говорила она своим следователям на допросах, когда ее все-таки вычислили и задержали - через 35 лет после ее последнего расстрела.

Уголовное дело брянской карательницы Антонины Макаровой-Гинзбург до сих пор покоится в недрах спецхрана ФСБ. Доступ к нему строго запрещен, и это понятно, потому что гордиться здесь нечем: ни в какой другой стране мира не родилась еще женщина, лично убившая полторы тысячи человек.

Тридцать три года после Победы эту женщину звали Антониной Макаровной Гинзбург. Она была фронтовичкой, ветераном труда, уважаемой и почитаемой в своем городке.

Ее семья имела все положенные по статусу льготы: квартиру, знаки отличия к круглым датам и дефицитную колбасу в продуктовом пайке. Муж у нее тоже был участник войны, с орденами и медалями. Две взрослые дочери гордились своей мамой.

На нее равнялись, с нее брали пример: еще бы, такая героическая судьба: всю войну прошагать простой медсестрой от Москвы до Кенигсберга. Учителя школ приглашали Антонину Макаровну выступить на линейке, поведать подрастающему поколению, что в жизни каждого человека всегда найдется место подвигу. И что самое главное на войне - это не бояться смотреть смерти в лицо. И кто, как не Антонина Макаровна, знал об этом лучше всего...

Ее арестовали летом 1978-го года в белорусском городке Лепель. Совершенно обычная женщина в плаще песочного цвета с авоськой в руках шла по улице, когда рядом остановилась машина, из нее выскочили неприметные мужчины в штатском и со словами: "Вам необходимо срочно проехать с нами!" обступили ее, не давая возможности убежать.

"Вы догадываетесь, зачем вас сюда привезли?" - спросил следователь брянского КГБ, когда ее привели на первый допрос. "Ошибка какая-то", - усмехнулась женщина в ответ.

"Вы не Антонина Макаровна Гинзбург. Вы - Антонина Макарова, больше известная как Тонька-москвичка или Тонька-пулеметчица. Вы - карательница, работали на немцев, производили массовые расстрелы. О ваших зверствах в деревне Локоть, что под Брянском, до сих пор ходят легенды. Мы искали вас больше тридцати лет - теперь пришла пора отвечать за то, что совершили. Сроков давности ваши преступления не имеют".

"Значит, не зря последний год на сердце стало тревожно, будто чувствовала, что появитесь, - сказала женщина. - Как давно это было. Будто и не со мной вовсе. Практически вся жизнь уже прошла. Ну, записывайте..."

Из протокола допроса Антонины Макаровой-Гинзбург, июнь 78-го года:

"Все приговоренные к смерти были для меня одинаковые. Менялось только их количество. Обычно мне приказывали расстрелять группу из 27 человек - столько партизан вмещала в себя камера. Я расстреливала примерно в 500 метрах от тюрьмы у какой-то ямы. Арестованных ставили цепочкой лицом к яме. На место расстрела кто-то из мужчин выкатывал мой пулемет. По команде начальства я становилась на колени и стреляла по людям до тех пор, пока замертво не падали все..."

"Cводить в крапиву" - на жаргоне Тони это означало повести на расстрел. Сама она умирала трижды. Первый раз осенью 41-го, в страшном "вяземском котле", молоденькой девчонкой-санинструкторшей. Гитлеровские войска тогда наступали на Москву в рамках операции "Тайфун". Советские полководцы бросали свои армии на смерть, и это не считалось преступлением - у войны другая мораль.

Больше миллиона советских мальчишек и девчонок всего за шесть дней погибли в той вяземской мясорубке, пятьсот тысяч оказались в плену. Гибель простых солдат в тот момент ничего не решала и не приближала победу, она была просто бессмысленной. Так же как помощь медсестры мертвецам...

19-летняя медсестра Тоня Макарова, очнулась после боя в лесу. В воздухе пахло горелой плотью. Рядом лежал незнакомый солдат. "Эй, ты цела еще? Меня Николаем Федчуком зовут". "А меня Тоней", - она ничего не чувствовала, не слышала, не понимала, будто душу ее контузили, и осталась одна человеческая оболочка, а внутри - пустота.

Потянулась к нему, задрожав: "Ма-а-амочка, холодно-то как!" "Ну что, красивая, не плачь. Будем вместе выбираться", - ответил Николай и расстегнул верхнюю пуговицу ее гимнастерки.

Три месяца, до первого снега, они вместе бродили по чащобам, выбираясь из окружения, не зная ни направления движения, ни своей конечной цели, ни где свои, ни где враги. Голодали, ломая на двоих, ворованные ломти хлеба.

Днем шарахались от военных обозов, а по ночам согревали друг друга. Тоня стирала обоим портянки в студеной воде, готовила нехитрый обед. Любила ли она Николая? Скорее, выгоняла, выжигала каленым железом, страх и холод у себя изнутри.

"Я почти москвичка, - гордо врала Тоня Николаю. - В нашей семье много детей. И все мы Парфеновы. Я - старшая, как у Горького, рано вышла в люди. Такой букой росла, неразговорчивой. Пришла как-то в школу деревенскую, в первый класс, и фамилию свою позабыла.

Учительница спрашивает: "Как тебя зовут, девочка?" А я знаю, что Парфенова, только сказать боюсь. Ребятишки с задней парты кричат: "Да Макарова она, у нее отец Макар".

Так меня одну во всех документах и записали. После школы в Москву уехала, тут война началась. Меня в медсестры призвали. А у меня мечта другая была - я хотела на пулемете строчить, как Анка-пулеметчица из "Чапаева". Правда, я на нее похожа? Вот когда к нашим выберемся, давай за пулемет попросимся..."

В январе 42-го, грязные и оборванные, Тоня с Николаем вышли, наконец, к деревне Красный Колодец. И тут им пришлось навсегда расстаться. "Знаешь, моя родная деревня неподалеку. Я туда сейчас, у меня жена, дети, - сказал ей на прощание Николай. - Я не мог тебе раньше признаться, ты уж меня прости. Спасибо за компанию. Дальше сама как-нибудь выбирайся". "Не бросай меня, Коля", - взмолилась Тоня, повиснув на нем. Однако Николай стряхнул ее с себя как пепел с сигареты и ушел.

Несколько дней Тоня побиралась по хатам, христарадничала, просилась на постой. Сердобольные хозяйки сперва ее пускали, но через несколько дней неизменно отказывали от приюта, объясняя тем, что самим есть нечего. "Больно взгляд у нее нехороший, - говорили женщины. - К мужикам нашим пристает, кто не на фронте, лазает с ними на чердак, просит ее отогреть".

Не исключено, что Тоня в тот момент действительно тронулась рассудком. Возможно, ее добило предательство Николая, или просто закончились силы - так или иначе, у нее остались лишь физические потребности: хотелось есть, пить, помыться с мылом в горячей бане и переспать с кем-нибудь, чтобы только не оставаться одной в холодной темноте. Она не хотела быть героиней, она просто хотела выжить. Любой ценой.

В той деревне, где Тоня остановилась вначале, полицаев не было. Почти все ее жители ушли в партизаны. В соседней деревне, наоборот, прописались одни каратели. Линия фронта здесь шла посередине околицы. Как-то она брела по околице, полубезумная, потерянная, не зная, где, как и с кем она проведет эту ночь. Ее остановили люди в форме и поинтересовались по-русски: "Кто такая?" "Антонина я, Макарова. Из Москвы", - ответила девушка.

Ее привели в администрацию села Локоть. Полицаи говорили ей комплименты, потом по очереди "любили" ее.

Затем ей дали выпить целый стакан самогона, после чего сунули в руки пулемет. Как она и мечтала - разгонять непрерывной пулеметной строчкой пустоту внутри. По живым людям.

"Макарова-Гинзбург рассказывала на допросах, что первый раз ее вывели на расстрел партизан совершенно пьяной, она не понимала, что делала, - вспоминает следователь по ее делу Леонид Савоськин. - Но заплатили хорошо - 30 марок, и предложили сотрудничество на постоянной основе.

Ведь никому из русских полицаев не хотелось мараться, они предпочли, чтобы казни партизан и членов их семей совершала женщина. Бездомной и одинокой Антонине дали койку в комнате на местном конезаводе, где можно было ночевать и хранить пулемет. Утром она добровольно вышла на работу".

"Я не знала тех, кого расстреливаю. Они меня не знали. Поэтому стыдно мне перед ними не было. Бывало, выстрелишь, подойдешь ближе, а кое-кто еще дергается. Тогда снова стреляла в голову, чтобы человек не мучился. Иногда у нескольких заключенных на груди был подвешен кусок фанеры с надписью "партизан". Некоторые перед смертью что-то пели. После казней я чистила пулемет в караульном помещении или во дворе. Патронов было в достатке..."

Бывшая квартирная хозяйка Тони из Красного Колодца, одна из тех, что когда-то тоже выгнала ее из своего дома, пришла в деревню Локоть за солью. Ее задержали полицаи и повели в местную тюрьму, приписав связь с партизанами. "Не партизанка я. Спросите хоть вашу Тоньку-пулеметчицу", - испугалась женщина. Тоня посмотрела на нее внимательно и хмыкнула: "Пойдем, я дам тебе соль".

В крошечной комнате, где жила Антонина, царил порядок. Стоял пулемет, блестевший от машинного масла. Рядом на стуле аккуратной стопочкой была сложена одежда: нарядные платьица, юбки, белые блузки с рикошетом дырок в спине. И корыто для стирки на полу.

"Если мне вещи у приговоренных нравятся, так я снимаю потом с мертвых, чего добру пропадать, - объяснила Тоня. - Один раз учительницу расстреливала, так мне ее кофточка понравилась, розовая, шелковая, но уж больно вся в крови заляпана, побоялась, что не отстираю - пришлось ее в могиле оставить. Жалко... Так сколько тебе надо соли?"

"Ничего мне от тебя не нужно, - попятилась к двери женщина. - Побойся бога, Тоня, он ведь есть, он все видит - столько крови на тебе, не отстираешься!" "Ну раз ты смелая, что же ты помощи-то у меня просила, когда тебя в тюрьму вели? - закричала Антонина вслед. - Вот и погибала бы по-геройски! Значит, когда шкуру надо спасти, то и Тонькина дружба годится?".

По вечерам Антонина наряжалась и отправлялась в немецкий клуб на танцы. Другие девушки, подрабатывавшие у немцев проститутками, с ней не дружили. Тоня задирала нос, бахвалясь тем, что она москвичка.

С соседкой по комнате, машинисткой деревенского старосты, она тоже не откровенничала, а та ее боялась за какой-то порченый взгляд и еще за рано прорезавшуюся складку на лбу, как будто Тоня слишком много думает.

На танцах Тоня напивалась допьяна, и меняла партнеров как перчатки, смеялась, чокалась, стреляла сигаретки у офицеров. И не думала о тех очередных 27-и, которых ей предстояло казнить утром. Страшно убивать только первого, второго, потом, когда счет идет на сотни, это становится просто тяжелой работой.

Перед рассветом, когда после пыток затихали стоны приговоренных к казням партизан, Тоня вылезала тихонечко из своей постели и часами бродила по бывшей конюшне, переделанной наскоро в тюрьму, всматриваясь в лица тех, кого ей зпредстояло убить.

Из допроса Антонины Макаровой-Гинзбург, июнь 78-го года:

"Мне казалось, что война спишет все. Я просто выполняла свою работу, за которую мне платили. Приходилось расстреливать не только партизан, но и членов их семей, женщин, подростков. Об этом я старалась не вспоминать. Хотя обстоятельства одной казни помню - перед расстрелом парень, приговоренный к смерти, крикнул мне: "Больше не увидимся, прощай, сестра!.."

Ей потрясающе везло. Летом 43-го, когда начались бои за освобождение Брянщины, у Тони и нескольких местных проституток обнаружилась венерическая болезнь. Немцы приказали им лечиться, отправив их в госпиталь в свой далекий тыл.

Когда в село Локоть вошли советские войска, отправляя на виселицы предателей Родины и бывших полицаев, от злодеяний Тоньки-пулеметчицы остались одни только страшные легенды.

Из вещей материальных - наспех присыпанные кости в братских могилах на безымянном поле, где, по самым скромным подсчетам, покоились останки полутора тысяч человек. Удалось восстановить паспортные данные лишь около двухсот человек, расстрелянных Тоней.

Смерть этих людей и легла в основу заочного обвинения Антонины Макаровны Макаровой, 1921 года рождения, предположительно жительницы Москвы. Больше о ней не знали ничего...

"Розыскное дело Антонины Макаровой наши сотрудники вели тридцать с лишним лет, передавая его друг другу по наследству, - рассказал майор КГБ Петр Николаевич Головачев, занимавшийся в 70-е годы розыском Антонины Макаровой. - Периодически оно попадало в архив, потом, когда мы ловили и допрашивали очередного предателя Родины, оно опять всплывало на поверхность. Не могла же Тонька исчезнуть без следа?!

Это сейчас можно обвинять органы в некомпетентности и безграмотности. Но работа шла ювелирная. За послевоенные годы сотрудники КГБ тайно и аккуратно проверили всех женщин Советского Союза, носивших это имя, отчество и фамилию и подходивших по возрасту, - таких Тонек Макаровых нашлось в СССР около 250 человек. Но - бесполезно. Настоящая Тонька-пулеметчица как в воду канула..."

"Вы Тоньку слишком не ругайте, - попросил Головачев. - Знаете, мне ее даже жаль. Это все война, проклятая, виновата, она ее сломала... У нее не было выбора - она могла остаться человеком и сама тогда оказалась бы в числе расстрелянных. Но предпочла жить, став палачом. А ведь ей было в 41-м году всего 20 лет".

Но просто взять и забыть о ней было нельзя.

"Слишком страшные были ее преступления, - говорит Головачев. - Это просто в голове не укладывалось, сколько жизней она унесла. Нескольким людям удалось спастись, они проходили главными свидетелями по делу. И вот, когда мы их допрашивали, они говорили о том, что Тонька до сих пор приходит к ним во снах.

Молодая, с пулеметом, смотрит пристально - и не отводит глаза. Они были убеждены, что девушка-палач жива, и просили обязательно ее найти, чтобы прекратить эти ночные кошмары. Мы понимали, что она могла давно выйти замуж и поменять паспорт, поэтому досконально изучили жизненный путь всех ее возможных родственников по фамилии Макаровы..."

Однако никто из следователей не догадывался, что начинать искать Антонину нужно было не с Макаровых, а с Парфеновых. Да, именно случайная ошибка деревенской учительницы Тони в первом классе, записавшей ее отчество как фамилию, и позволила "пулеметчице" ускользать от возмездия столько лет. Ее настоящие родные, разумеется, никогда не попадали в круг интересов следствия по этому делу.

Но в 76-м году один из московских чиновников по фамилии Парфенов собирался за границу. Заполняя анкету на загранпаспорт, он честно перечислил списком имена и фамилии своих родных братьев и сестер, семья была большая, целых пять человек детей.

Все они были Парфеновы, и только одна почему-то Антонина Макаровна Макарова, с 45-го года по мужу Гинзбург, живущая ныне в Белоруссии. Мужчину вызвали в ОВИР для дополнительных объяснений. На судьбоносной встрече присутствовали, естественно, и люди из КГБ в штатском.

"Мы ужасно боялись поставить под удар репутацию уважаемой всеми женщины, фронтовички, прекрасной матери и жены, - вспоминает Головачев. - Поэтому в белорусский Лепель наши сотрудники ездили тайно, целый год наблюдали за Антониной Гинзбург, привозили туда по одному выживших свидетелей, бывшего карателя, одного из ее любовников, для опознания. Только когда все до единого сказали одно и то же - это она, Тонька-пулеметчица, мы узнали ее по приметной складке на лбу, - сомнения отпали".

Муж Антонины, Виктор Гинзбург, ветеран войны и труда, после ее неожиданного ареста обещал пожаловаться в ООН. "Мы не признались ему, в чем обвиняют ту, с которой он прожил счастливо целую жизнь. Боялись, что мужик этого просто не переживет", - говорили следователи.

Виктор Гинзбург закидывал жалобами различные организации, уверяя, что очень любит свою жену, и даже если она совершила какое-нибудь преступление - например, денежную растрату, - он все ей простит.

А еще он рассказывал про то, как раненым мальчишкой в апреле 45-го лежал в госпитале под Кенигсбергом, и вдруг в палату вошла она, новенькая медсестричка Тонечка. Невинная, чистая, как будто и не на войне, - и он влюбился в нее с первого взгляда, а через несколько дней они расписались.

Антонина взяла фамилию супруга, и после демобилизации поехала вместе с ним в забытый богом и людьми белорусский Лепель, а не в Москву, откуда ее и призвали когда-то на фронт. Когда старику сказали правду, он поседел за одну ночь. И больше жалоб никаких не писал.

"Арестованная мужу из СИЗО не передала ни строчки. И двум дочерям, которых родила после войны, кстати, тоже ничего не написала и свидания с ним не попросила, - рассказывает следователь Леонид Савоськин.

Когда с нашей обвиняемой удалось найти контакт, она начала обо всем рассказывать. О том, как спаслась, бежав из немецкого госпиталя и попав в наше окружение, выправила себе чужие ветеранские документы, по которым начала жить. Она ничего не скрывала, но это и было самым страшным.

Создавалось ощущение, что она искренне недопонимает: за что ее посадили, что ТАКОГО ужасного она совершила? У нее как будто в голове блок какой-то с войны стоял, чтобы самой с ума, наверное, не сойти. Она все помнила, каждый свой расстрел, но ни о чем не сожалела. Мне она показалась очень жестокой женщиной.

Я не знаю, какой она была в молодости. И что заставило ее совершать эти преступления. Желание выжить? Минутное помрачение? Ужасы войны? В любом случае это ее не оправдывает. Она погубила не только чужих людей, но и свою собственную семью.

Она просто уничтожила их своим разоблачением. Психическая экспертиза показала, что Антонина Макаровна Макарова вменяема".

Следователи очень боялись каких-то эксцессов со стороны обвиняемой: прежде бывали случаи, когда бывшие полицаи, здоровые мужики, вспомнив былые преступления, кончали с собой прямо в камере. Постаревшая Тоня приступами раскаяния не страдала.

"Невозможно постоянно бояться, - говорила она. - Первые десять лет я ждала стука в дверь, а потом успокоилась. Нет таких грехов, чтобы всю жизнь человека мучили".

Во время следственного эксперимента ее отвезли в Локоть, на то самое поле, где она вела расстрелы. Деревенские жители плевали ей вслед как ожившему призраку, а Антонина лишь недоуменно косилась на них, скрупулезно объясняя, как, где, кого и чем убивала... Для нее это было далекое прошлое, другая жизнь.

"Опозорили меня на старости лет, - жаловалась она по вечерам, сидя в камере, своим тюремщицам. - Теперь после приговора придется из Лепеля уезжать, иначе каждый дурак станет в меня пальцем тыкать. Я думаю, что мне года три условно дадут. За что больше-то? Потом надо как-то заново жизнь устраивать. А сколько у вас в СИЗО зарплата, девчонки? Может, мне к вам устроиться - работа-то знакомая..."

Антонину Макарову-Гинзбург расстреляли в шесть часов утра 11 августа 1978 года, почти сразу после вынесения смертного приговора. Решение суда стало абсолютной неожиданностью даже для людей, которые вели расследование, не говоря уж о самой подсудимой. Все прошения 55-летней Антонины Макаровой-Гинзбург о помиловании в Москве были отклонены.

В Советском Союзе это было последнее крупное дело об изменниках Родины в годы Великой Отечественной войны, и единственное, в котором фигурировала женщина-каратель. Никогда позже женщин в СССР по приговору суда не казнили.