Сюжеты пьес Островского особой разницы между собой не имеют. Автор постоянно повторяется, говоря на одни темы, не сильно задумываясь над вариациями. Чтение некоторых из них вызывает ощущение Déjà-vu: где-то уже это ранее встречалось, эту пьесу я уже читал. Отделаться от этого невозможно, пока действие не переходит к заключительной части повествования. И только там Островский позволяет себе изменить знакомые читателю обстоятельства. Трудно заранее предполагать, чем всё-таки закончится пьеса, но кто-то из действующих лиц должен умереть, по иному у остальных персонажей не получится обрести счастье. Не обходится у Островского и без афер. Надувательства цветут весьма бурно.

Порядочный человек от порочащих честь дел обычно стреляется. Так, например, принято у Льва Толстого. Совесть не даёт его героям покоя, заставляя тех прикладывать пистолет к виску или заканчивать жизнь другими насильственными способами. У Островского всё иначе. Чем более бесчестным человеком ты являешься, тем скорее тебе повезёт и тем скорее удачно женишься, да доживёшь до глубокой старости. Нужно лишь грамотно провернуть дело, сделав вид невинной овцы, страдающей от невыносимых условий, навязанных кем-то из доброхотов, в итоге оказавшихся в представлениях страдальцев исчадиями ада.

Всем известен образ тургеневской девушки (закрытой от всех личности, готовой на всё ради любимого) и некрасовской женщины (коня на скаку оставит, в горящую избу войдёт). Но никто не задумывался над островской девушкой, хотя её образ встречается в большинстве пьес Островского. Она глубоко несчастна, мнительна, пытается найти свет в конце туннеля и довольно часто его не находит, предпочитая продолжать плыть по течению, авось вынесет к нужному берегу. Развитие её образа обычно приводит к фатальным последствиям, либо к положительным, смотря как повернёт дело автор. Никогда заранее не знаешь, чем всё закончится, но одним из двух вариантов точно. Аналогично можно вывести образ островского мужчины, но над этим лучше не задумываться, поскольку более отвратительного человека трудно представить. И было бы всё печально, да Островский умеет при желании раздать всем по ведру радости, если не решался заполнить ёмкости горькими слезами.

Все кругом должны. Долг их не тяготит. Они шутят, ёрничают и трунят над самими собой. Досада редко гложет душу. Исправить положение никто не пытается. Надеются, что всё образуется без их участия. Никогда не предпринимают попыток заработать деньги. Неизвестно откуда появлялись средства на жизнь у простых людей. Единственный, кто получает наличность — это ростовщик. Но он фигура отрицательная. Тогда как его должники едва ли не вызывают к себе сострадание. Где в такой ситуации аплодировать непонятно.

Есть у Островского несколько достойных пьес. Им и стоит уделять внимание, тогда как практически все остальные повторяются. Можно хвалить автора за талант кратко и ёмко излагать мысли, но не стоит превозносить абсолютно все его произведения. Примечательного на самом деле мало. Понять нравы жителей Российской Империи образца середины XIX века тоже не получится. Они расходятся с тем отражением действительности, которое можно встретить в работах современников Островского. Скорее можно сказать, что Островский старался показать быт провинции, дабы потешить столичных жителей, как и обитателей самой провинции. Сомнительно, чтобы в одной провинции полностью соглашались с описываемыми автором событиями, поскольку всё это могло произойти в соседнем городе, но никогда в их собственном. Поэтому легко принять за правду то, чего сам никогда не видел, но о чём судачат все вокруг, особенно касательно отдалённой от тебя местности.

На этом, в обсуждении творчества Островского, предлагаю поставить точку.

Дополнительные метки: островский поздняя любовь критика, островский пьесы, островский поздняя любовь отзывы, островский поздняя любовь анализ, островский поздняя любовь рецензия, Alexander Ostrovsky

Александр Николаевич Островский.

Поздняя любовь

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЛИЦА:

Фелицата Антоновна Шаблова , хозяйка небольшого деревянного дома .

Герасим Порфирьич Маргаритов , адвокат из отставных чиновников, старик благообразной наружности .

Людмила , его дочь, немолодая девушка. Все движения ее скромные и медленные, одета очень чисто, но без претензий .

Дормедонт , младший сын Шабловой, в писарях у Маргаритова .

Онуфрий Потапыч Дороднов , купец средних лет .

Бедная, потемневшая от времени комната в доме Шабловой. На правой стороне (от зрителей) две узкие однопольные двери: ближайшая в комнату Людмилы, а следующая в комнату Шабловой; между дверями изразчатое зеркало голландской печи с топкой. В задней стене, к правому углу, дверь в комнату Маргаритова; в левом растворенная дверь в темную переднюю, в которой видно начало лестницы, ведущей в мезонин, где помещаются сыновья Шабловой. Между дверьми старинный комод с стеклянным шкафчиком для посуды. На левой стороне два небольших окна, в простенке между ними старинное зеркало, по сторонам которого две тусклые картинки в бумажных рамках; под зеркалом большой стол простого дерева. Мебель сборная: стулья разного вида и величины; с правой стороны, ближе к авансцене, старое полуободранное вольтеровское кресло. Осенние сумерки, в комнате темно.

Людмила выходит из своей комнаты, прислушивается и подходит к окну.

Потом Шаблова выходит из своей комнаты.

Шаблова (не видя Людмилы). Словно кто калиткой стукнул. Нет, почудилось. Уж я очень уши-то насторожила. Экая погодка! В легоньком пальте теперь… ой-ой! Где-то мой сынок любезный погуливает? Ох, детки, детки – горе матушкино! Вот Васька, уж на что гулящий кот, а и тот домой пришел.

Людмила . Пришел?… Разве пришел?

Шаблова . Ах, Людмила Герасимовна! Я вас и не вижу, стою тут да фантазирую сама промеж себя…

Людмила . Вы говорите, пришел?

Шаблова . Да вы кого же дожидаетесь-то?

Людмила . Я? Я никого. Я только слышала, что вы сказали: «пришел».

Шаблова . Это я тут свои мысли выражаю; в голове-то накипит, знаете… Погода, мол, такая, что даже мой Васька домой пришел. Сел на лежанку и так-то мурлычет, даже захлебывается; очень ему сказать-то хочется, что, мол, я дома, не беспокойтесь. Ну, разумеется, погрелся, поел, да опять ушел. Мужское дело, дома не удержишь. Да вот зверь, а и тот понимает, что надо домой побывать – понаведаться, как, мол, там; а сынок мой Николенька другие сутки пропадает.

Людмила . Как знать, какие дела у него?

Шаблова . Кому ж и знать, как не мне! Никаких у него делов нет, баклуши бьет.

Людмила . Он адвокатством занимается.

Шаблова . Да какое абвокатство! Было время, да прошло.

Людмила . Он хлопочет по делам какой-то дамы.

Шаблова . Да что ж, матушка, дама! Дама даме рознь. Ты погоди, я тебе все скажу. Учился он у меня хорошо, в новерситете курс кончил; и, как на грех, тут заведись эти новые суды! Записался он абвокатом, – пошли дела, и пошли, и пошли, огребай деньги лопатой. От того от самого, что вошел он в денежный купеческий круг. Сами знаете, с волками жить, по-волчьи выть, и начал он эту самую купеческую жизнь, что день в трактире, а ночь в клубе либо где. Само собою: удовольствие; человек же он горячий. Ну, им что? У них карманы толстые. А он барствовал да барствовал, а дела-то между рук шли, да и лень-то; а тут абвокатов развелось несть числа. Уж сколько он там ни путался, а деньжонки все прожил; знакомство растерял и опять в прежнее бедное положение пришел: к матери, значит, от стерляжей ухи-то на пустые щи. Привычку же он к трактирам возымел – в хорошие-то не с чем, так по плохим стал шляться. Видя я его в таком упадке, начала ему занятие находить. Хочу его свести к своей знакомой даме, а он дичится.

Александр Николаевич Островский.

Поздняя любовь

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЛИЦА:

Фелицата Антоновна Шаблова , хозяйка небольшого деревянного дома .

Герасим Порфирьич Маргаритов , адвокат из отставных чиновников, старик благообразной наружности .

Людмила , его дочь, немолодая девушка. Все движения ее скромные и медленные, одета очень чисто, но без претензий .

Дормедонт , младший сын Шабловой, в писарях у Маргаритова .

Онуфрий Потапыч Дороднов , купец средних лет .

Бедная, потемневшая от времени комната в доме Шабловой. На правой стороне (от зрителей) две узкие однопольные двери: ближайшая в комнату Людмилы, а следующая в комнату Шабловой; между дверями изразчатое зеркало голландской печи с топкой. В задней стене, к правому углу, дверь в комнату Маргаритова; в левом растворенная дверь в темную переднюю, в которой видно начало лестницы, ведущей в мезонин, где помещаются сыновья Шабловой. Между дверьми старинный комод с стеклянным шкафчиком для посуды. На левой стороне два небольших окна, в простенке между ними старинное зеркало, по сторонам которого две тусклые картинки в бумажных рамках; под зеркалом большой стол простого дерева. Мебель сборная: стулья разного вида и величины; с правой стороны, ближе к авансцене, старое полуободранное вольтеровское кресло. Осенние сумерки, в комнате темно.

Людмила выходит из своей комнаты, прислушивается и подходит к окну.

Потом Шаблова выходит из своей комнаты.

Шаблова (не видя Людмилы). Словно кто калиткой стукнул. Нет, почудилось. Уж я очень уши-то насторожила. Экая погодка! В легоньком пальте теперь… ой-ой! Где-то мой сынок любезный погуливает? Ох, детки, детки – горе матушкино! Вот Васька, уж на что гулящий кот, а и тот домой пришел.

Людмила . Пришел?… Разве пришел?

Шаблова . Ах, Людмила Герасимовна! Я вас и не вижу, стою тут да фантазирую сама промеж себя…

Людмила . Вы говорите, пришел?

Шаблова . Да вы кого же дожидаетесь-то?

Людмила . Я? Я никого. Я только слышала, что вы сказали: «пришел».

Шаблова . Это я тут свои мысли выражаю; в голове-то накипит, знаете… Погода, мол, такая, что даже мой Васька домой пришел. Сел на лежанку и так-то мурлычет, даже захлебывается; очень ему сказать-то хочется, что, мол, я дома, не беспокойтесь. Ну, разумеется, погрелся, поел, да опять ушел. Мужское дело, дома не удержишь. Да вот зверь, а и тот понимает, что надо домой побывать – понаведаться, как, мол, там; а сынок мой Николенька другие сутки пропадает.

Людмила . Как знать, какие дела у него?

Шаблова . Кому ж и знать, как не мне! Никаких у него делов нет, баклуши бьет.

Людмила . Он адвокатством занимается.

Шаблова . Да какое абвокатство! Было время, да прошло.

Людмила . Он хлопочет по делам какой-то дамы.

Шаблова . Да что ж, матушка, дама! Дама даме рознь. Ты погоди, я тебе все скажу. Учился он у меня хорошо, в новерситете курс кончил; и, как на грех, тут заведись эти новые суды! Записался он абвокатом, – пошли дела, и пошли, и пошли, огребай деньги лопатой. От того от самого, что вошел он в денежный купеческий круг. Сами знаете, с волками жить, по-волчьи выть, и начал он эту самую купеческую жизнь, что день в трактире, а ночь в клубе либо где. Само собою: удовольствие; человек же он горячий. Ну, им что? У них карманы толстые. А он барствовал да барствовал, а дела-то между рук шли, да и лень-то; а тут абвокатов развелось несть числа. Уж сколько он там ни путался, а деньжонки все прожил; знакомство растерял и опять в прежнее бедное положение пришел: к матери, значит, от стерляжей ухи-то на пустые щи. Привычку же он к трактирам возымел – в хорошие-то не с чем, так по плохим стал шляться. Видя я его в таком упадке, начала ему занятие находить. Хочу его свести к своей знакомой даме, а он дичится.

Людмила . Робок, должно быть, характером.

Шаблова . Полно, матушка, что за характер!

Людмила . Да ведь бывают люди робкого характера.

Шаблова . Да полно, какой характер! Разве у бедного человека бывает характер? Какой ты еще характер нашла?

Людмила . А что же?

Шаблова . У бедного человека да еще характер! Чудно, право! Платья нет хорошего, вот и все. Коли у человека одёжи нет, вот и робкий характер; чем бы ему приятный разговор вести, а он должен на себя осматриваться, нет ли где изъяну. Вы возьмите хоть с нас, женщин: отчего хорошая дама в компании развязный разговор имеет? Оттого, что все на ней в порядке: одно к другому пригнато, одно другого ни короче, ни длинней, цвет к цвету подобран, узор под узор подогнат. Вот у ней душа и растет. А нашему брату в высокой компании беда; лучше, кажется, сквозь землю провалиться! Там висит, тут коротко, в другом месте мешком, везде пазухи. Как на лешего, на тебя смотрят. Потому не мадамы нам шьют, а мы сами самоучкой; не по журналам, а как пришлось, на чертов клин. Сыну тоже не француз шил, а Вершкохватов из-за Драгомиловской заставы. Так он над фраком-то год думает, ходит, ходит кругом сукна-то, режет, режет его; то с той, то с другой стороны покроит – ну, и выкроит куль, а не фрак. А ведь прежде тоже, как деньги-то были, Николай франтил; ну, и дико ему в таком-то безобразии. Уломала я его наконец, да и сама не рада; человек он гордый, не захотел быть хуже других, потому у нее с утра до ночи франты, и заказал хорошее платье дорогому немцу в долг.

Людмила . Молода она?

Шаблова . В поре женщина. То-то и беда. Кабы старуха, так бы деньги платила.

Людмила . А она что же?

Шаблова . Женщина легкая, избалованная, на красоту свою надеется. Всегда кругом нее молодежь – привыкла, чтоб все ей угождали. Другой даже за счастие сочтет услужить.

Людмила . Так он даром для нее хлопочет?

Шаблова . Нельзя сказать, чтоб вовсе даром. Да он-то бы пожалуй, а я уж с нее ста полтора выханжила. Так все деньги-то, что я взяла с нее за него, все портному и отдала, вот тебе и барыш! Кроме того, посудите сами, всякий раз, как к ней ехать, извозчика берет с биржи, держит там полдня. Чего-нибудь да стоит! А из чего бьется-то? Диви бы… Все ветер в голове-то.

Людмила . Может быть, она ему нравится?

Шаблова . Да ведь это срам бедному-то человеку за богатой бабой ухаживать да еще самому тратиться. Ну, куда ему тянуться: там такие полковники да гвардейцы бывают, что уж именно и слов не найдешь. Взглянешь на него, да только и скажешь: ах, боже мой! Чай, смеются над нашим, да и она-то, гляди, тоже. Потому, судите сами: подкатит к крыльцу на паре с пристяжкой этакий полковник, брякнет в передней шпорой или саблей, взглянет мимоходом, через плечо, в зеркало, тряхнет головой да прямо к ней в гостиную. Ну, а ведь она женщина, создание слабое, сосуд скудельный, вскинет на него глазами-то, ну точно вареная и сделается. Где же тут?

Людмила . Так она вот какая!

Шаблова . Она только с виду великая дама-то, а как поглядеть поближе, так довольно малодушна. Запутается в долгах да в амурах, ну и шлет за мной на картах ей гадать. Мелешь, мелешь ей, а она-то и плачет, и смеется, как дитя малое.

Людмила . Как странно! Неужели такая женщина может нравиться?

Шаблова . Да ведь Николай горд; засело в голову, что завоюю, мол, – ну и мучится. А может, ведь он и из жалости; потому нельзя и не пожалеть ее, бедную. Муж у нее такой же путаник был; мотали да долги делали, друг другу не сказывали. А вот муж-то умер, и пришлось расплачиваться. Да кабы с умом, так еще можно жить; а то запутаться ей, сердечной, по уши. Говорят, стала векселя зря давать, подписывает сама не знает что. А какое состояние-то было, кабы в руки. Да что вы в потемках-то?

Людмила . Ничего, так лучше.

Шаблова . Ну, что ж, посумерничаем, подождем Николая. А вот кто-то и пришел; пойти свечку принести. (Уходит.)

Людмила (у двери в переднюю). Это вы?

Входит Дормедонт.

Людмила, Дормедонт, потом Шаблова.

Дормедонт . Я-с.

Людмила . А я думала… Да, впрочем, я очень рада, а то скучно одной.

Входит Шаблова со свечой.

Шаблова . Где же ты был? Ведь я так полагала, что ты дома. Ишь как озяб, захвораешь, смотри.

Дормедонт (греясь у печки). Я брата искал.

Шаблова . Нашел?

Дормедонт . Нашел.

Шаблова . Где ж он?

Дормедонт . Все там же.

Островского заложило основы национального репертуара русского театра. В комедиях и социально-психологических драмах Островский вывел галерею типов - от охваченных страстью к "деланию денег" своевластных, жестоких купцов, чиновников, помещиков до многочисленных слуг, приживалок, богомольных странников ("Свои люди - сочтемся!", 1849; "Бедность не порок", 1853; "Доходное место", 1856; "Гроза", 1859; "Горячее сердце", 1868; "Бешеные деньги", 1869; "Волки и овцы", 1875), показал трагедию одаренных, тонко чувствующих женщин ("Бесприданница", 1878), судьбы людей из актерской среды ("Лес", 1870; "Таланты и поклонники", 1881; "Без вины виноватые", 1883), водевильные похождения скромного чиновника (трилогия о Бальзаминове, 1857-61). Пьеса в стихах - поэтическая "весенняя сказка" "Снегурочка" (1873; одноименная Н. А. Римского-Корсакова), исторические хроники. В творчестве Островского запечатлен русской жизни в многообразии типов и судеб, бытовых и психологических оттенков, в смене общественных условий, в приверженности национальному укладу, в контрастах и самобытности национального характера; отражен нравственный народа.

Другие книги схожей тематики:

См. также в других словарях:

- «ПОЗДНЯЯ ЛЮБОВЬ», СССР, ЭКРАН (ОСТАНКИНО), 1983, цв., 165 мин. Телефильм, мелодрама. По одноименной пьесе А.Н.Островского. В ролях: Иннокентий Смоктуновский (см. СМОКТУНОВСКИЙ Иннокентий Михайлович), Анна Каменкова (см. КАМЕНКОВА Анна Семеновна) … Энциклопедия кино

Сущ., ж., употр. наиб. часто Морфология: (нет) чего? любви, чему? любви, (вижу) что? любовь, чем? любовью, о чём? о любви 1. Любовью называют самое лучшее доброе чувство, которое вы испытываете к дорогим для вас людям: к вашим детям, близким… … Толковый словарь Дмитриева

любовь - безбрежная (Коринфский, Лермонтов, Щепк. Куперник); беззаветная (Надсон, Мунштейн, Самборский); бессмертная (Андреев); бессмертно молодая (Бальмонт); болтливая (Пушкин); всепроникающая (Полонский); всесозидающая (Полонский); восторженная… … Словарь эпитетов

Универсалия культуры субъектного ряда, фиксирующая в своем содержании глубокое индивидуально избирательное интимное чувство, векторно направленное на свой предмет и объективирующееся в самодостаточном стремлении к нему. Л. называют также субъект… … История Философии: Энциклопедия - В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Ольховский. Вячеслав Ольховский Дата рождения 1 мая 1961(1961 05 01) (51 год) Место рождения Грозный … Википедия

Фелицата Антоновна Шаблова , хозяйка небольшого деревянного дома .

Герасим Порфирьич Маргаритов , адвокат из отставных чиновников, старик благообразной наружности .

Людмила , его дочь, немолодая девушка. Все движения ее скромные и медленные, одета очень чисто, но без претензий .

Дормедонт , младший сын Шабловой, в писарях у Маргаритова .

Онуфрий Потапыч Дороднов , купец средних лет .

Бедная, потемневшая от времени комната в доме Шабловой. На правой стороне (от зрителей) две узкие однопольные двери: ближайшая в комнату Людмилы, а следующая в комнату Шабловой; между дверями изразчатое зеркало голландской печи с топкой. В задней стене, к правому углу, дверь в комнату Маргаритова; в левом растворенная дверь в темную переднюю, в которой видно начало лестницы, ведущей в мезонин, где помещаются сыновья Шабловой. Между дверьми старинный комод с стеклянным шкафчиком для посуды. На левой стороне два небольших окна, в простенке между ними старинное зеркало, по сторонам которого две тусклые картинки в бумажных рамках; под зеркалом большой стол простого дерева. Мебель сборная: стулья разного вида и величины; с правой стороны, ближе к авансцене, старое полуободранное вольтеровское кресло. Осенние сумерки, в комнате темно.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Людмила выходит из своей комнаты, прислушивается и подходит к окну.

Потом Шаблова выходит из своей комнаты.

Шаблова (не видя Людмилы). Словно кто калиткой стукнул. Нет, почудилось. Уж я очень уши-то насторожила. Экая погодка! В легоньком пальте теперь… ой-ой! Где-то мой сынок любезный погуливает? Ох, детки, детки – горе матушкино! Вот Васька, уж на что гулящий кот, а и тот домой пришел.

Людмила . Пришел?… Разве пришел?

Шаблова . Ах, Людмила Герасимовна! Я вас и не вижу, стою тут да фантазирую сама промеж себя…

Людмила . Вы говорите, пришел?

Шаблова . Да вы кого же дожидаетесь-то?

Людмила . Я? Я никого. Я только слышала, что вы сказали: «пришел».

Шаблова . Это я тут свои мысли выражаю; в голове-то накипит, знаете… Погода, мол, такая, что даже мой Васька домой пришел. Сел на лежанку и так-то мурлычет, даже захлебывается; очень ему сказать-то хочется, что, мол, я дома, не беспокойтесь. Ну, разумеется, погрелся, поел, да опять ушел. Мужское дело, дома не удержишь. Да вот зверь, а и тот понимает, что надо домой побывать – понаведаться, как, мол, там; а сынок мой Николенька другие сутки пропадает.

Людмила . Как знать, какие дела у него?

Шаблова . Кому ж и знать, как не мне! Никаких у него делов нет, баклуши бьет.

Людмила . Он адвокатством занимается.

Шаблова . Да какое абвокатство! Было время, да прошло.

Людмила . Он хлопочет по делам какой-то дамы.

Шаблова . Да что ж, матушка, дама! Дама даме рознь. Ты погоди, я тебе все скажу. Учился он у меня хорошо, в новерситете курс кончил; и, как на грех, тут заведись эти новые суды! Записался он абвокатом, – пошли дела, и пошли, и пошли, огребай деньги лопатой. От того от самого, что вошел он в денежный купеческий круг. Сами знаете, с волками жить, по-волчьи выть, и начал он эту самую купеческую жизнь, что день в трактире, а ночь в клубе либо где. Само собою: удовольствие; человек же он горячий. Ну, им что? У них карманы толстые. А он барствовал да барствовал, а дела-то между рук шли, да и лень-то; а тут абвокатов развелось несть числа. Уж сколько он там ни путался, а деньжонки все прожил; знакомство растерял и опять в прежнее бедное положение пришел: к матери, значит, от стерляжей ухи-то на пустые щи. Привычку же он к трактирам возымел – в хорошие-то не с чем, так по плохим стал шляться. Видя я его в таком упадке, начала ему занятие находить. Хочу его свести к своей знакомой даме, а он дичится.

Людмила . Робок, должно быть, характером.

Шаблова . Полно, матушка, что за характер!

Людмила . Да ведь бывают люди робкого характера.

Шаблова . Да полно, какой характер! Разве у бедного человека бывает характер? Какой ты еще характер нашла?

Людмила . А что же?

Шаблова . У бедного человека да еще характер! Чудно, право! Платья нет хорошего, вот и все. Коли у человека одёжи нет, вот и робкий характер; чем бы ему приятный разговор вести, а он должен на себя осматриваться, нет ли где изъяну. Вы возьмите хоть с нас, женщин: отчего хорошая дама в компании развязный разговор имеет? Оттого, что все на ней в порядке: одно к другому пригнато, одно другого ни короче, ни длинней, цвет к цвету подобран, узор под узор подогнат. Вот у ней душа и растет. А нашему брату в высокой компании беда; лучше, кажется, сквозь землю провалиться! Там висит, тут коротко, в другом месте мешком, везде пазухи. Как на лешего, на тебя смотрят. Потому не мадамы нам шьют, а мы сами самоучкой; не по журналам, а как пришлось, на чертов клин. Сыну тоже не француз шил, а Вершкохватов из-за Драгомиловской заставы. Так он над фраком-то год думает, ходит, ходит кругом сукна-то, режет, режет его; то с той, то с другой стороны покроит – ну, и выкроит куль, а не фрак. А ведь прежде тоже, как деньги-то были, Николай франтил; ну, и дико ему в таком-то безобразии. Уломала я его наконец, да и сама не рада; человек он гордый, не захотел быть хуже других, потому у нее с утра до ночи франты, и заказал хорошее платье дорогому немцу в долг.

Людмила . Молода она?

Шаблова . В поре женщина. То-то и беда. Кабы старуха, так бы деньги платила.

Людмила . А она что же?

Шаблова . Женщина легкая, избалованная, на красоту свою надеется. Всегда кругом нее молодежь – привыкла, чтоб все ей угождали. Другой даже за счастие сочтет услужить.

Людмила . Так он даром для нее хлопочет?

Шаблова . Нельзя сказать, чтоб вовсе даром. Да он-то бы пожалуй, а я уж с нее ста полтора выханжила. Так все деньги-то, что я взяла с нее за него, все портному и отдала, вот тебе и барыш! Кроме того, посудите сами, всякий раз, как к ней ехать, извозчика берет с биржи, держит там полдня. Чего-нибудь да стоит! А из чего бьется-то? Диви бы… Все ветер в голове-то.

Людмила . Может быть, она ему нравится?

Шаблова . Да ведь это срам бедному-то человеку за богатой бабой ухаживать да еще самому тратиться. Ну, куда ему тянуться: там такие полковники да гвардейцы бывают, что уж именно и слов не найдешь. Взглянешь на него, да только и скажешь: ах, боже мой! Чай, смеются над нашим, да и она-то, гляди, тоже. Потому, судите сами: подкатит к крыльцу на паре с пристяжкой этакий полковник, брякнет в передней шпорой или саблей, взглянет мимоходом, через плечо, в зеркало, тряхнет головой да прямо к ней в гостиную. Ну, а ведь она женщина, создание слабое, сосуд скудельный, вскинет на него глазами-то, ну точно вареная и сделается. Где же тут?

Людмила . Так она вот какая!

Шаблова . Она только с виду великая дама-то, а как поглядеть поближе, так довольно малодушна. Запутается в долгах да в амурах, ну и шлет за мной на картах ей гадать. Мелешь, мелешь ей, а она-то и плачет, и смеется, как дитя малое.

Людмила . Как странно! Неужели такая женщина может нравиться?

Шаблова . Да ведь Николай горд; засело в голову, что завоюю, мол, – ну и мучится. А может, ведь он и из жалости; потому нельзя и не пожалеть ее, бедную. Муж у нее такой же путаник был; мотали да долги делали, друг другу не сказывали. А вот муж-то умер, и пришлось расплачиваться. Да кабы с умом, так еще можно жить; а то запутаться ей, сердечной, по уши. Говорят, стала векселя зря давать, подписывает сама не знает что. А какое состояние-то было, кабы в руки. Да что вы в потемках-то?