9 Сентября 2001 г.
В прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» Александр Калягин, главный режиссер театра «Et Cetera».
Эфир ведет Ксения Ларина.

К. ЛАРИНА 11.10 в Москве. Этот час у нас театральный и мы встретимся с Александром Калягиным, главным режиссером театра «Et Cetera» и в течение ближайших 40 минут поговорим с ним. Да, да, да, хотите, больше. (Смех). Ой, сделал круглые глаза Сан Саныч, удивился, какое количество времени, ну быстро пролетит время. Я рада приветствовать в нашей студии Александра Калягина, нашего соседа по лестничной клетке. Здрасьте, Сан Саныч, мы друг к другу ходим в тапочках и в халатах, то за солью, то за спичками.
А. КАЛЯГИН Подумают бог знает что!
К. ЛАРИНА (Смеется). На первом этаже работа кипит, как обычно, почему-то никак не успокоится Александр Калягин, все время переделывает главный подъезд, не могу понять, что его не устраивает. То туда, то сюда, зачем вы это делаете, скажите?
А. КАЛЯГИН Хороший вопрос, он очень актуальный, если слышаит московские власти, более актуальный. Дело в том, что, Ксеничка, у нас предстоит реконструкция и строительство.
К. ЛАРИНА Здесь?
А. КАЛЯГИН Да, строительство здания театрального. И пока мы вынуждены, что называется, быть соседями, мы хотим как-то более-менее обустроить наш вход и выход, вот и все, больше ничего. Потому, что набегают все торговцы, которые есть на Новом Арбате, на проспекте Калинина бывшем. Допекают все, они под наш навес идут, строят свои шалаши, торгуют и так далее. Ну, я им уже сказал, что Христос изгонял из храма, так мне хотелось быть попроще, так я достаточно круто с ними обхожусь, они, часть моих друзей уже стала, часть, вот конфликтуем. Ну, короче говоря, нужно обустроить действительно, так, чтобы зрители, которые приходили к нам в театр, видели хотя бы эстетически приятное
К. ЛАРИНА Театральное, парадное.
А. КАЛЯГИН Театральный вход. Меня это не смущает соседство, я такие видел на Западе, когда в одном помещении несколько учреждений, в том числе и театральное. Тем более у нас театральное помещение очень большое, 400 мест все-таки.
К. ЛАРИНА Хороший зал, очень уютный, мне там нравится у вас бывать. Вы будете перестраивать то же самое помещение или отдельное здание будете строить?
А. КАЛЯГИН Нет, то же самое помещение, сверху будет малая сцена, и отдельный вход со стороны Арбатского переулка.
К. ЛАРИНА Понятно.
А. КАЛЯГИН Из этого перешеечка.
К. ЛАРИНА Ну, давайте теперь о творчестве.
А. КАЛЯГИН Да, давайте.
К. ЛАРИНА Что репетируете и когда собираетесь это показать?
А. КАЛЯГИН Мы открылись очень тихо, скромно, по-рабочему.
К. ЛАРИНА Не привлекая внимания.
А. КАЛЯГИН Не привлекая внимания, потому что, ну, вообще нам полагается приглашать прессу и властей города или там комитет по культуре Все знают, что мы открылись, но главное, начать работать, тем более, у нас есть две премьеры, которые должны выйти буквально вот надеюсь, к ноябрю месяцу. Две премьеры, это «Король Убю», французского автора Альфреда Жари, впервые у нас будет поставлен. Ставит очень талантливый человек, Александр Морфов, который давным-давно заявил о себе и в Москве, и в Питере
К. ЛАРИНА Он у вас уже ставил, да?
А. КАЛЯГИН Да, он у нас «Дон-Кихота» ставил. И Дмитрий Бертман, следующая премьера будет «Моя прекрасная леди».
К. ЛАРИНА Ваши артисты?
А. КАЛЯГИН С оркестром наши артисты, все поют с оркестром министерства обороны, джазом. Ну и так далее, это дорогая, я бы сказал, дорогая постановка, по тому, что мы увидим, я надеюсь.
К. ЛАРИНА Вы сами, как актер, в каком спектакле заняты?
А. КАЛЯГИН «Король Убю».
К. ЛАРИНА Что за вещь? Немножко про нее расскажите, если возможно.
А. КАЛЯГИН Вы знаете, можно я не буду рассказывать, Ксения? Я никогда, во время съемок ли
К. ЛАРИНА Ну, я же не про спектакль спрашиваю, а про пьесу.
А. КАЛЯГИН А можно я тоже не буду говорить? Потому, что Объясняю почему. Эта пьеса достаточно сложная, это начало французского символизма. Это пьеса, которая, в свое время, была поставлена в Париже и была оплевана, изругана, и так далее, и тому подобное. Теперь она стала классикой, ну, так всегда бывает. Теперь она стала классикой и это предвестник, что ли, брехтовского направления в театральном искусстве.
А. КАЛЯГИН Александр Саныч, вы довольны собой в театре, вот как актером Калягиным?
А. КАЛЯГИН Вы знаете, мне некогда задумываться. Честно вам скажу, мне некогда задумываться над этими вопросами, потому что работа я вынужден быть еще директором работа есть работа, и еще председатель союза.
К. ЛАРИНА Генеральный секретарь, я так обычно говорю, так вас представляю.
А. КАЛЯГИН Еще остановиться и задуматься даже ночью такие мысли хорошие
К. ЛАРИНА То есть, время сомнений, оно уже позади, да?
А. КАЛЯГИН Не, сомнения всегда есть, но доволен ли я собой или что, вы знаете, надо работать. Я не знаю, что я хочу доказать мне не надо ничего доказывать, но что-то еще сделать хочется, опять-таки, заметьте, я говорю: что-то сделать хочется. Я не хочу никаких конкретных обещаний, конкретных звать авторов или постановок. Что-то сделать еще хочется, пока есть силы, пока есть возможности, пока память держит текст, ну, и так далее. Ну, не более того. Я достаточно скромно отношусь к этим рассуждениям. Меня не волнует главное, что я делаю на сцене.
К. ЛАРИНА Ну, вы, конечно, в завидном положении, поскольку вы имеете возможность и право выбирать для себя работу, что вам интересно, а что не очень интересно, в отличие от большинства ваших собратьев по цеху.
А. КАЛЯГИН Вы знаете, ну, у нас было такое положение во МХАТе, когда стал я уже ведущим актером, Ефремов тоже предлагал мне выбирать. И Анатолий Васильевич Эфрос, тоже со мной говорил, стоит или не стоит мне, согласен я или не согласен, но, конечно, я был тогда все равно, как бы это сказать, «под режиссурой», поэтому, конечно, я больше прислушивался. Сейчас, как ни странно, очень много предложений, уйма предложений просто, сыграть, и чтобы на меня поставили, и антрепризы, и там, и сям. Но, я, по-моему, прошел тот возраст, когда я, по молодости, играл все, что написано.
К. ЛАРИНА А вот Шейлок, вы хотели его сыграть, или это было предложение Стуруа?
А. КАЛЯГИН Нет, это было предложение Роберта Стуруа. Я вообще поэтому избалован, так сказать, подарками режиссеров, я это говорил уже. Поэтому мне уже задумываться над чем-либо конкретно: хочу сыграть
К. ЛАРИНА Но вот Козаков Михал Михалыч, как раз мечтал, это была его мечта сыграть Шейлока.
А. КАЛЯГИН Хорошо, но у меня такова судьба, и такова линия моей судьбы, она уже проверенная. То, над чем я задумываюсь, приходит или гораздо позже, чем сама задумка, а не на следующий день или год, или вообще не приходит. Поэтому, все, что я сделал в театре и кино, это все связано с тем, что я не задумывался, я кидался в омут, шел на предложения с открытым глазом, с открытой душой и все, больше ничего.
К. ЛАРИНА Вы знаете, я вчера по НТВ+ смотрела «Рабу любви». И в который раз, смотря вот эти фильмы михалковские с вашим участием, «Неоконченная пьеса «, конечно, вспоминается, в первую очередь, мне все время кажется, что раньше все было тоньше, умнее, интереснее, если говорить о кино, в данном случае. Почему? Казалось бы, середина 70-х, самое гадкое время, самое кислое, застойное время. Каким образом рождались такие вещи? Такой уровень разговора со зрителем?
А. КАЛЯГИН Во многом зависит, конечно, от личностей, которые вдруг объединялись, или озаряло их что-то, безусловно. Это с одной стороны, с другой стороны, конечно, не смотря на то время, мы все-таки все подспудно понимали, что нам нельзя утонуть, не держась, естественно, за материальные блага. Потому что все жили практически одинаково, вы знаете. Актер, на 2 рубля больше получает, или на 2 рубля меньше, это роли уже практически не играло. Сейчас разница во всем: в психологической обустроенности актерского цеха, режиссуры, драматургов, очень разительна. Я вообще как- то сейчас, в последнее время, особенно после просмотров некоторых спектаклей, за последние 2 года у меня родилась такая, может быть, не очень приятная для меня мысль: мы стали обуржуазиваться в театральном и киноискусстве. Я подчеркиваю, обуржуазивание в плохом смысле. Это не значит цена билета, или цена постановки. Я затратил, там миллион долларов, или билет стоит, там, 100 долларов. Нет, не в этом дело, можно и 100 долларов, можно и уйму денег затратить Но зрителя мы приучаем, и этому способствует еще и критика, и мы сами, зрителя мы приучаем к быстрому восприятию искусства. Вот вы говорите, сейчас немыслимо выпустить фильм, такой, как «Раба любви», потому что зритель уже в таком темпе существует, и так привык к мельканию, ко всему, ко всему, просто мельканию, что время на переваривание, время на паузу, я уж не говорю, там на минутную, но хотя бы 20-секундную, 10-секундную паузу, когда человек задумается, у него нет. Даже на отдыхе ему все время хочется это такая наркомания, знаете, все время мало, все время Мы пошли по «хорошему» западному пути, и многое теряли в этом процессе, и пришли вот к тому, что я говорю. Сейчас рассматривать процесс спектакля, это только может театраломан.
К. ЛАРИНА Профессиональный зритель.
А. КАЛЯГИН Или критик, который долго будет рассматривать предположим, Някрошюса, долго будет следить за его мыслью, а что он хотел за этим сказать. Но, в принципе, это один-два человека на театре, один-два. А у нас в кино я даже не вижу таких.
К. ЛАРИНА Сокуров.
А. КАЛЯГИН Ну, вот, посмотрите, как здесь в прокате идут его картины. Это только на малый зал, мы вот сидим в маленькой комнатке, вот здесь можно собрать человек 10-20. В принципе, это невозможно, и мы, к сожалению, этому способствовали. И такое искусство, не потому что я хочу сказать, завтра будем ставить медленно, нудно
К. ЛАРИНА Медленно и печально.
А. КАЛЯГИН Нет, просто, к сожалению, я попал в этот ритм, и, к сожалению, я в этом колесе. Но я осознаю, что это плохо и я всеми силами постараюсь каким-то образом противостоять ему. Хотя… там, предположим, надеюсь, прекрасная постановка будет Дмитрия Бертмана, мы давно хотели поставить «Моя прекрасная леди», но это не значит, что это генеральный путь театра, мюзикл, для меня, в частности, мюзикл или какие-нибудь шоу, хотя я понимаю, что театр должен все осваивать. Я говорю о человеческом сознании, зрительском сознании, зритель уже томится, если при хорошей игре, при талантливой режиссуре, ему пытаются, или заставляют его, или так намекают, чтоб он подумал, он уже начинает томиться, он не выносит этого, хочет встать, у него что-то чешется, и он уходит.
К. ЛАРИНА А что делать тем, кто все-таки хотят подумать? Отказаться вовсе от театра?
А. КАЛЯГИН Сидеть и смотреть и впитывать, и не обращать на топот ног, уходящих из зала, в кино или в театральном помещении.
К. ЛАРИНА То есть, вы считаете, что все-таки, время главный виновник этого обуржуазивания?
А. КАЛЯГИН Нет, мне кажется, мы сами, мы сами. Валить на время, это бесполезное дело. Мы сами, наши десятилетие беспробудное, когда мы гонялись за какими-то химерами и эфирами, подражанием, и так далее, и тому подобное Мы сами, конечно, мы сами. Я во многом убежден, то, что мы делаем, мы делаем своими руками. Потому что всегда есть право выбора, всегда есть несколько дорог, даже по русской народной сказке, три пути, пойдешь направо, пойдешь налево, пойдешь прямо. Но мы выбираем, почему-то, побыстрее войти в такое сообщество, которое, как бы, нам может помочь. На самом деле, мы теряем, я не говорю о специфическом, там, русском пути, нет, боже упаси, я не проповедую это, я говорю о потере человеческого сознания, все-таки, наша культура высочайшая, и ничего не сделаешь. То, что я видел, например, премьеру Жолдака «Чайка», это лишний раз говорит о том, что это возможно.
К. ЛАРИНА И это тоже возможно.
А. КАЛЯГИН И это тоже возможно. В принципе, это невозможно, это не должно быть. Не потому, что надо запрещать, а потому, что люди, которые смотрят, потому, что люди, которые соглашаются на это он талантливый человек, но меня это не волнует, потому что это бессмысленность от начала до конца. Но это, возможно, значит, люди, которые идут на это, в данном случае, наш брат, актер, который идет на это, он считает, что это возможно, и вот тут для меня опасность. И зрители, которые на это приходят, они тоже считают, что это возможно.
К. ЛАРИНА Напомню, что в гостях у нас сегодня Александр Калягин, актер, руководитель театра «Et Cetera», генеральный секретарь Союза театральных деятелей.
А. КАЛЯГИН Ну, что вы, у меня немало врагов, между прочим, слушайте, вообще могут убить.
К. ЛАРИНА Ну, вы что!
А. КАЛЯГИН Председатель союза.
К. ЛАРИНА Скромный председатель. Вы говорили про «Чайку» Жолдака, что это не производит впечатления того, чего вам нужно. Ну, вот скажите, давайте вспомним Олимпиаду театральную, замечательный праздник театральный, но что меня там поразило, я уже про это говорила. Мне показалось, что существует такая тенденция, в принципе, в европейском театре, отказываться от услуг артиста, как от личности, то есть, наполнить все это дело всякими звуками, пиротехникой, гримами, костюмами, яркостью, какими-то метафорами, а актер
А. КАЛЯГИН Ну, в кино это почти сделано, благодаря этим компьютерным ну, действительно, люди просто прилепили лицо де Ниро, и все, и можно делать фильм, и не такие сумасшедшие гонорары будут у этого, рисованного, смонтированного, я не знаю, как сказать, де Ниро. Но, дело не в этом, а дело в том, что, Ксения, с одной стороны, вы правы, с другой стороны, конечно же, то есть, тенденция такая есть, безусловно. Но какое-то у меня все равно странное ощущение, что человечество все равно возвращается к своим потребностям, элементарным потребностям. Все равно вы будете есть то, что нужно, вилкой, то, что нужно, ложкой, и это запрограммировано уже природой. Все равно вы захотите услышать нормальную человеческую речь, все равно захотите, чтобы актер живой дышал, говорил, и вы захотели бы увидеть его живые глаза, безусловно. Поэтому, мне кажется, эти колебания, они нормальные, но тенденции такой, опасной я не вижу, я вижу опасность только в том, что я, к примеру, как Жолдак, талантливый человек, я назвал только потому, что я когда прочитал рецензию на спектакль Жолдака Бартошевича, я даже зааплодировал, потому что это действительно так. По сути, это отвратительно по отношению даже к Чехову. Выспаться на это все равно, что вас приводят в музей, где Петр I, был кабинет его, его постель. И человек разрывает эту цепочку, идет к этой постели и ложится в сапогах, и вообще делает там все, что Минуточку, это же историческое, мы же сохраняли много лет для того, чтобы потомки увидели. Но, видимо, такое возможно. Я говорю о том, что запрещать или не запрещать не об этом разговор, я говорю, что это возникает только потому, что к этому есть предпосылки, предпосылки такого обуржуазивания, быстро, такая жвачка, побыстрее, побыстрее «Дирол» в рот, быстренько, какое-то амбре у тебя во рту образовалось, высосано сладкое, высосан ментол и выплевываешь, и быстренько другую жвачку в рот. Глупо же ее жевать весь день, скучно. Я думаю, что мы сами все виноваты, все приложили к этому руку, но, в конце концов, театр есть театр, все равно это живое искусство, все равно вы захотите увидеть не рисованные картинки
К. ЛАРИНА А настоящего человека
А. КАЛЯГИН - вот, американского режиссера, а настоящие.
К. ЛАРИНА В таком случае, как сохраниться в таких условиях? Я не очень понимаю. Вы сами говорите, что мы в этом виноваты, вы сами идете по этому пути, обуржуазивания, как вы выразились. Кто-то должен этому противостоять каким-то образом?
А. КАЛЯГИН Нет, но я пытаюсь. Я! Смешно говорить!
К. ЛАРИНА Не один, да.
А. КАЛЯГИН Я же не выхожу на баррикаду и не говорю, что я пытаюсь, но я пытаюсь хотя бы осознать, что это опасный путь. Я пока внутренне этому противостою. Это же наблюдения, ну, вот, олимпиада прошла, проходит фестиваль там, «Золотая маска», я приезжаю на другие фестивали в разные города, я смотрю спектакли своих коллег в Москве. И вижу, что в принципе эта тенденция существует. Странность заключается в том, что я был сейчас в Нью-Йорке, и смотрел «Чайку».
К. ЛАРИНА Опять.
А. КАЛЯГИН Да, «Чайку», и Мэрил Стрип играет Аркадину, и Герман Кланин играет Тригорина и Натали Портман играет Нину Заречную Что-то удачно, что-то неудачно, но у меня было полное впечатление, спектакль идет 3 часа, у меня было полное впечатление, что режиссер очень хорошо изучил русские постановки чеховских пьес. И там такие паузы, и там такая неторопливая игра, и неторопливый монолог Тригорина о своей судьбе. И Аркадина, Мэрил Стрип, фантастически она играет, мне показалось, что я оказался во МХАТе, что он хорошо изучил «Чайку», которую поставил Ефремов, хорошо посмотрел «Механическое пианино» Никиты Михалкова, вообще он хорошо изучил материал чеховский. Полный битком зрительный зал, бесплатно, 1,5 месяца. Звезды поставили условие: бесплатно играть. Я понимаю, можно сказать цинично, что у них гонорары такие, что они могут себе
К. ЛАРИНА А почему бесплатно?
А. КАЛЯГИН А бесплатно. Полтора месяца играли в Центральном парке, в Манхеттене, играли вот эту «Чайку». Люди занимали очередь, я снял на фотоаппарат эту очередь, люди занимали очередь, она километровая очередь, с лежанками. Они приходили в 10 вечера, их полиция выгоняла из Центрального парка, до 6 утра они вынуждены были около Центрального парка, на тротуарах. Потом они опять входили в Центральный парк, со всей поклажей, со своими матрасами, со своей снедью, и вечером на следующий, полтора суток стояли, и вечером на следующий день, могут попасть, а могут не попасть. Причем, билеты у кассы из билетной книжки рвались так: вы стоите со мной в очереди, не обязательно вы будете со мною сидеть рядом. Вам может попасться 20-й ряд, мне первый ряд. Это не то, что у окошечка дай мне, пожалуйста, первый. Очередь, бесплатное посещение, и поэтому билеты могут попасться любые вам. Но это шикарно, шикарно. Полно народу, мне приятно, что они смотрят неторопливо Чехова.
К. ЛАРИНА Даже они на это способны? Даже американцы?
А. КАЛЯГИН Даже они. Потому что есть, конечно, Бродвейский вариант искусства, и тоже хорошо, и тоже свой зритель. А есть и это, сколько молодых, сколько пожилых людей стоит сутками, чтобы попасть на этот спектакль, чинно, размеренно. Я не говорю, что «ах, как все удалось!» там, в самой постановке.
К. ЛАРИНА Но играют по-настоящему?
А. КАЛЯГИН Да, Мэрил Стрип великолепно играет. По-настоящему все: декорации, столы, шкаф, тарелки, еда, кресло плетеное, которое скрипит, Голдмен играет Шамраева Хорошо!
К. ЛАРИНА Хорошо, давайте вернемся в Россию.
А. КАЛЯГИН Давайте.
К. ЛАРИНА Что, цензура не нужна? Какие-то худсоветы, как это было раньше, все-таки каким-то образом, оценивать уровень, в данном случае театра. Что можно, что нельзя.
А. КАЛЯГИН Нет. Цензура может быть в таком понимании для нас слово цензура, у нас мурашки по коже. Нет, цензура не нужна, но какое-то законодательство, что, до какой поры мы можем, ну, грубо говоря, раздеть актера, или осквернение каких-то наших ценностей здесь законодательство должно быть, но, вы знаете, это нормальное явление. Америка давно идет по этому пути, и давно на всех плюнула. Во Франции то же самое. Есть искусство порно, есть искусство великое - пожалуйста, с другим не смешивай. Если ты хочешь туда, там свое законодательство, если ты хочешь идти в театр, там свои законодательные нормы.
К. ЛАРИНА У нас как раз все перемешано.
А. КАЛЯГИН У нас все перемешано.
К. ЛАРИНА К сожалению, потому что, возвращаясь к пафосным словам по поводу роли искусства в жизни человека, я все-таки, думаю, что воспитывает, воспитывает вкус.
А. КАЛЯГИН Конечно.
К. ЛАРИНА Да? Ведь кто его нам формирует, правда же, то, что мы видим, окружающий мир, это телевизор, это радио, это книжка, это театр или кино. Вот оно и получается, что
А. КАЛЯГИН Правильно.
К. ЛАРИНА Что, отпускать вас, Александр Саныч? Отпускаю.
А. КАЛЯГИН Пора.
К. ЛАРИНА Отпускаю я Александра Калягина. Сейчас, посмотрю, что написали хорошего наши слушатели, ваши зрители. Быстренько ответьте на пару вопросиков. Про новых актеров спрашивают вашего театра, кто-нибудь пришел в этом сезоне, новый, молодой?
А. КАЛЯГИН Да, пришли, из Щепкинского, из школы-студии пришли, хорошие актеры. Все равно, у нас труппа небольшая, 23 человека.
К. ЛАРИНА «Александр, не отчаивайтесь, люди размышляющие и думающие уже перестали посещать шоу и спектакли, о которых вы нам сказали», пишет нам Кирилл. Вот так вот.
А. КАЛЯГИН Нет, я не отчаиваюсь, надо посещать шоу, но каждому свое.
К. ЛАРИНА Рузанна Бородина вам пишет: «Дорогой любимый актер, я так рада слышать ваш голос, я вас умоляю, кончайте заниматься административной работой! Я вас в первый раз увидела, когда вы в театре Ермоловой читали «Записки сумасшедшего». Большая просьба, больше играйте!»
А. КАЛЯГИН Ну, приходите, если вы так давно видели, ну, приходите, посмотрите, что я делаю в последние годы своей жизни (смеется).
К. ЛАРИНА Ну, ладно, перестаньте. Сейчас, еще последний вопрос: «Каким образом вы берете режиссера на постановки, как к вам попадают режиссеры?» - спрашивают слушатели.
А. КАЛЯГИН Это очень тяжелый, Ксения, вы сами знаете, какой это тяжелый, нудный процесс отобрать режиссера, который соответствовал бы и твоему вкусу, и театру, и так далее.
К. ЛАРИНА Ну, все, отпускаю, уже чувствую, нет времени.
А. КАЛЯГИН Спасибо большое!
К. ЛАРИНА Спасибо вам.
А. КАЛЯГИН Спасибо зрителям, спасибо слушателям.
К. ЛАРИНА Спасибо, это Александр Калягин, удачи вам!

Года четыре назад произошло одно событие - в общем-то, незначительное, но, как мне кажется, довольно забавное. Александр Александр Калягин, гастролировавший тогда в Израиле, приехал в аэропорт Бен-Гурион кого-то встречать. Спохватившись в последнюю минуту, он заметался по залу ожидания в поисках цветочного ларька. Тут-то к нему и подошел высокий молодой человек в очках. И не просто подошел, но и осведомился: "Александр Александрович, есть проблемы?". "Ой, - обрадовался Калягин, - вы говорите по-русски? Помогите мне, пожалуйста, разыскать цветы". Цветы купили, немного поговорили на тему: "у вас-у нас" - и разошлись.

К окончанию этой истории мы, полагаю, еще вернемся, а пока я вот уже сорок минут сижу в холле гостиницы, ожидая встречи с Калягиным. Психую, конечно, хотя он и предупредил, что может опоздать... Наконец появляется, извиняется; приглашает меня подняться в номер, в лифте успевает дать автограф какой-то паре. Выходим на просторный балкон с видом на море, погода чудесная; на столике - фрукты, сок... Вода для кофе закипела и жизнь уже представляется почти прекрасной...

- Александр Александрович...

У вас, я слышал, отчества не приняты.

- Саша, на днях по телевизиру повторно показали бенефис Зиновия Ефимовича Гердта - тот самый, последний. В своем выступлении Жванецкий заметил: "Про актера не скажешь: "какой умный!", - пока ему не напишешь. Ваши комментарии.

Я очень люблю Мишу Жванецкого, но, ему, наверное, просто не повезло с актерами... Он высказал собственный взгляд, это его точка зрения - чего уж тут комментировать... Впрочем, актерский, режиссирский и педагогический опыт дает мне право утверждать, что актеру - в силу самой специфики нашей профессии - меньше всего следует впадать в философские рассуждения. Ей-Богу, не должны мы теоретизировать. Кино, театр, литературу, явления жизни нам очень желательно пропускать через другой канал - эмоциональный. Ясно же, что актер не теоретик, а практик, вот он и должен выходить на сцену и именно эмоционально доносить до зрителя все, что было написано драматургом и поставлено режиссером. Для того, чтобы сыграть Гамлета (я намеренно беру вершину), вовсе не обязательно глубокомысленно рассуждать о смысле бытия. Достаточно хотя бы однажды себя почувствовать принцем датским - и сыграть это... Миша Жванецкий, конечно, остроумный человек и умный, но актер - это другое. Хотя, чего уж, и я сам считаю нашего брата не слишком умным.

- Ну вот: начали с гневной отповеди Жванецкому - и в итоге с ним согласились.

Выходит так... Видите, как хорошо, что он произнес эту фразу именно на юбилее Гердта, тем самым подчеркнув, что Зиновий Ефимович - великое исключение из правил.

Лучшие дня

- Умный актер - все-таки, исключение?

В данном случае речь идет не о простом исключении, а о великом. Что касается умных актеров... Не хочу сказать, будто наш брат - совсем уже тупой, Боже упаси! Естественно, в нашей профессии, как и в любой другой, встречаются люди и с узким, и с широким кругозором. Но вообще, кстати, глубое заблуждение считать, что актер должен быть умным.

- Каким же он должен быть?

Мудрым. Совсем как женщина: ей быть умной, наверное, не помешает, но это вовсе не обязательно. В рассказе "Семь жен Рауля Синей Бороды" Антон Павлович Чехов дал целую классификацию женщин, в том числе, писал и об умной, с языка которой так и сыпались "спиритуализм", "позитивизм", "материализм"... Да нет, женщина должна быть не умной, а мудрой.

- В чем же, по-вашему, заключается мудрость?

В накапливании опыта. Когда я встречаю такую женщину - прихожу в полный восторг. И, честное слово, мне не интересно, сколько она книг прочитала - зачем женщину оценивать по какой-то искусственной шкале? И - не только женщину. Не важно же, сколько Эйнштейн книг прочитал, - главное, что был мудр. Вот и актер, думаю, должен быть не умным, а мудрым, а это вовсе не одно и то же. Зиновий Ефимович как раз был мудрым.

- И, все-таки, я не совсем понимаю...

- "Бросьте, Штирлиц, все вы понимаете!.." Вы ведь берете интервью у массы людей, части из которых я и в подметки не гожусь. Постоянно видите нас напротив себя и наверняка знаете: умный - не умный; мудрый - не мудрый... Это же сразу ясно - по тому, о чем он говорит, как складывает буковки, фразы... Вообще у меня к вам большая просьба: улучшайте меня в этом разговоре, ладно? Я люблю, когда меня делают лучше, красивее, умнее. И не улыбайтесь - я серьезно...

- Ой, Саша, лукавите: вас-то, как раз, "улучшать" и не нужно. В отличие от многих других... Если уж вы об этом заговорили, признаюсь по секрету: беседовала я недавно с одной, всем известной, дамой...

И "сделали" ее умнее? Правильно: зачем же признаваться читателю, что ваша собеседница не блещет мудростью?..

- Ну, понятно: вы же настаиваете на том, что интервьюер должен приукрашивать собеседников.

Во всяком случае, - собеседниц. Понимаете, в чем дело... Моя мама, Юлия Мироновна Зайдеман, родила меня поздно, в сорок лет: до меня был ребенок - умер... Воспитывали меня, в основном, женщины: мама, тетки... И через всю мою жизнь прошла непоколебимая уверенность: любая женщина, находящаяся рядом со мной, - мудрее меня, умнее, тактичнее, интеллигентнее.

- Хорошо говорите!

Я действительно чувствую, что нам, мужикам, многого недостает. Иногда беседуешь с женщиной - и вдруг ясно понимаешь, что ты такой же козел, каким у нее был предыдущий: те же вопросы, те же штампы, те же клише... Так мне стыдно делается, я вам клянусь!..

- Стыдно за мужиков?

За себя: мама родная, неужели я такой же? Я не знаю того, предыдущего, но я-то точно козел, потому что повторился, стал "штамповщиком".

- А разве нельзя ничего пооригинальнее придумать?

Так в том-то и дело, что не получается... Ведь большинство вопросов заранее предполагает определенные ответы - это вы знаете лучше меня. И идет сплошной крем. Как в "капуччино-: чтобы добраться до кофе, надо съесть эти чертовы сливки, которые уже в горло не лезут. Кофе же - сути - всего ничего; а нам, актерам, сливки подавай: любим мы глубокомысленно порассуждать на разные темы... Будьте снисходительны: среди нас встречаются и счастливые, но, в основном, артисты - существа несчастные. Закомплексованные очень, во многом обделенные: что-то недоиграли, кого-то недолюбили...

- Вы случайно не мечтали об адвокатской карьере?

Я никого не защищаю, просто призываю вас учитывать какие-то объективные и субъективные обстоятельства - тогда не станете так строго судить наши штампы в интервью. В конце концов, журналисты нас тоже балуют разнообразием вопросов совсем нечасто.

- Скажите лучше: "никогда".

Нет, встречаются интересные вопросы, но не всегда "выруливаешь-; иногда не можешь нормально ответить на самый простой... По разным причинам. Имеет право человек себя плохо почувствовать, заболеть наконец?

- А разве актер может позволить себе подобную роскошь?

В том-то и беда, что - не может, но ведь с каждым случается... Не только во время интервью, но и на сцене. Или - с женщиной: все, вроде бы, идет как надо, но ты не остроумен, не легок с ней, чем-то озабочен, словом - не в форме... Поэтому и прошу: улучшайте меня. А впрочем, как хотите. Вы ведь не Караулов...

- А что - Караулов? По-моему, крепкий профессионал. Я слышала, что попасть к нему в передачу считается очень престижным.

Может быть и считается, но я не иду. Открыто говорю: "Андрей, я тебя боюсь". Он звал, уговаривал; обещал тему предварительно обсудить, даже запись показать перед эфиром, но я ему не верю. Нет, конечно, Караулов - профессионал. Прекрасно умеет своими жуткими, тяжелыми вопросами "завести" собеседника. Только это не для меня: "Слушайте, все говорят, что вы - говно: даже ваша родная мать. Как вы к этому относитесь?" Человек сидит перед камерой - а ему такое... Что ж, дело это не новое: везде есть такие "шоковые" интервьюеры - но мне по душе другие.

- Интересно получается: все знают, что Караулов "опасен", но в программу к нему попасть стремятся - даже, если верить слухам, деньги платят, и немалые...

Насчет денег - не знаю. А почему идут?.. Иногда потому, что нужно. Поверьте, когда наш театр становился на ноги, я шел на любые интервью: мне необходима была реклама. Не Калягину-актеру, которого знают миллионы, а Калягину-художественному руководителю театра... Правда, к Караулову я не ходил даже в то время. Конечно, есть люди, которым нравится это "жареное", кому-то, наверное, по душе отвечать на провокационные вопросы. А я признаюсь совершенно искренне: боюсь. Не потому, что пытаюсь скрыть что-нибудь, хотя у каждого из нас есть какие-то интимные вещи, в которых мы только себе можем признаться. Да и то - не всегда: порой для этого нужно обладать особым мужеством... Нет, пожалуй, раскрыться перед Карауловым я не боюсь, а просто мне его стиль не нравится - вот и все...

- Вам-то чего бояться? Что-то не припоминаю я неудачных калягинских ролей.

Если честно, случались. Не хочу сейчас их перечислять, но - увы... Не то чтобы совсем провалы, но когда по телевизору показывают - я каждый раз дергаюсь: ясно вижу, что "на хорошем штампе" сыграл. Бывает.

- Особенно, наверное, когда актерское ремесло отходит у вас на второй план?

Со мной сейчас происходит странная вещь: с одной стороны, я счастлив, а с другой, все время чувствую тяжесть нагрузки, которую сам на себя взвалил.

- Еще бы, должность-то какая: председатель Союза театральных деятелей России. В чем, кстати, суть?

В двух словах поясняю. Еще в царской России существовало "Театральное общество вспоможения актерам" - его взял под свое крыло сам император. При советской власти было множество творческих союзов, но единственный, сумевший до сих пор не развалиться, - наш. К сожалению, сегодняшнее время - не самое легкое для выживания. Вся наша недвижимость, финансовая мошь, - блеск и нищета. Моя основная задача - сохранить блеск и победить нищету.

- А творчество как же?

Потом, потом... Сначала нужно добиться "малости-: сделать так, чтобы нам, деятелям театра, стало жить хотя бы чуть-чуть лучше.

- Вы превратились в администратора?

Не преувеличивайте: переучиваться я, конечно, не собираюсь. Как вы сами понимаете, в пятьдесят четыре года глупо начинать всерьез заниматься всеми этими клиренгами-лизингами-дилерами... Нет, никогда уже мне не стать администратором, это точно.

- Как же добиться, чтобы "жить стало лучше-?

Для этого перво-наперво нужно набрать достойную команду. Знаете, как американцы говорят: "Хорош тот начальник, за которого работают, а не который работает сам". А я, все-таки, актер; сейчас, между прочим, репетирую роль Шекспира в пьесе Бернарда Шоу.

- И еще возглавляете театральный коллектив.

Московский государственный театр "Et cetera". У нас большая радость: наконец-то мы получили свое собственное здание. На Новом Арбате, напротив Дома Книги, в самом центре Москвы - фантастика, так не бывает.

- И как удалось?

Наверное, мое последнее письмо - настоящий вопль отчаяния - вынудило Лужкова на это пойти. В театре - постоянная труппа из пятнадцати человек; будем заниматься антрепризой: приглашать на роли интересных актеров.

- Вы удовлетворены?

Скажем так: хочется работать, жив азарт. Я воспитанник щукинской школы, но всю жизнь проработал в Художественном театре, который считаю своим родным. Может быть, не ушел бы оттуда до сих пор, но произошла тяжелая вещь. Наверное, я совершил ошибку, когда принял участие в разделе МХАТа, был одним из тех, кто подписывал письма... Известно, что мой учитель Олег Николаевич Ефремов обладает особым магнетизмом: он нас убедил. Олег Борисов, Настя Вертинская - все подписали; в итоге театр разделился, после чего, как мне кажется, и покатился он куда-то в пропасть. Я очень люблю Ефремова, но он стареет, сил становится все меньше... Мне невероятно больно и жалко видеть, как Художественный театр разваливается. Одни актеры ушли в "мир иной", другие - в иные театры, а работать с людьми, которые на меня смотрят как на какое-то ископаемое, мне не хочется - да и незачем... А тут четыре года назад мои студенты из школы-студии МХАТ подбили меня на создание собственного театра. Мы выпустили уже четыре спектакля, три из которых считаю удачными. Так и получается, что, с одной стороны, я, все-равно, остался мхатовцем, а с другой...

- ...самого МХАТа уже нет.

В том-то и дело. Я доигрываю в Художественном одну роль - и, собственно, все. Хочется наконец сыграть в своем театре: год назад Ленком выпустил "Чешское фото", а до этого я пять лет вообще ничего нового не играл. Последняя роль - в "Игроках", анреприза Юрского, куда он собрал всех "звезд".

- Почему вы так долго не играли?

Так письма же писал, деньги доставал, помещение "пробивал"... Спонсоры врут, власти в кризисе - им не до нас: вечные выборы... Все время обещают: "Давайте переждем выборы!" Не успеешь оглянуться - следующих выбирать пора. Как в сумасшедшем доме... Бизнесмены вкладывать деньги в искусство боятся: сейчас законодательство такое шаткое... Кино вообще полностью развалилось - те еще времена... Трудно, конечно, но, доложу я вам, интересно безумно. Диву даешься, но театры как-то существуют, бьются, копошатся... И появилась возможность себя реализовать. Я, например, никогда не думал, что стану художественным руководителем театра. Правда, я недавно перестарался: узнав, что нас в очередной раз "прокатили" с деньгами, слишком громко орал по телефону... Наверное, накопление отрицательных эмоций превысило все нормы, зашкалило - и "хватанул" меня инфаркт. На ровном месте - в жизни не ожидал... Случилось это девятого августа, а десятого я должен был лететь в Англию отдохнуть - бред полнейший...

- Не велика ли плата за театральное помещение?

Зато у нас появился свой собственный дом. Вовсю идет строительство, и в марте, думаю, откроем сцену. Раньше-то мы "бомжевали-: то там театр играл, то здесь. И, представляете, свои же, коллеги, драли с нас три шкуры за аренду зала. Я поклялся, что если мы получим помещение, никогда не возьму с коллег ни единой копейки. Всякое может случиться: то крыша в театре потечет, то стенка обвалится... И вот придут ко мне: "Саша, дай сыграть..." - оплатят в этом случае только коммунальные услуги, а за аренду брать не буду никогда. Естественно, говорю сейчас о "своих" - драматических театрах. Другое дело, если попросят предоставить зал для коммерческих представлений - зарубежные гастроли, шоу разные...

- И презентации?

Да хотя бы и они. Разумеется, распутства я у себя на сцене не допущу. Но что-то солидное - пожалуйста, заплатите и проводите мероприятия... Главное, что со "бомжатничеством" мы покончили... Нет, жизнь у нас сегодня необычайно интересная. Все меняется прямо на глазах... Правда, чаще всего - совсем не в лучшую сторону. Знаете, что потрясает? Коммунисты, пусть и связывали тебя по рукам и ногам льготами, которые сами же давали, но, во всяком случае, хотя бы реагировали на недовольство. Своеобразно: могли уговорить, усластить, купить, посадить...

- ...расстрелять...

Или - посадить так надолго, что ты тихо-спокойно сам умрешь... Но - реагировали! А сейчас у нас вообще никто ни на что не реагирует - вот что невероятно. Самое страшное - равнодушие, как говорил Аркадий Исаакович Райкин. Реагируют - значит, ты не безразличен. Значит, тебя любят.

- Кстати о любви. Как семья отреагировала на то, что вы стали председателем Союза театральных деятелей?

Не очень приветствовали - что тут долго говорить... Жена с дочкой испугались, шестнадцатилетний сын тоже предупредил делово: "Смотри, папа, тяжело тебе будет". В общем, реакция вполне предсказуемая. Все правильно, родные так и должны реагировать.

- Я вспоминаю одно из ваших давних интервью в советской - тогда еще - газете. На вопрос: "Как поживает Калягин-младший?" - вы ответили: "Младший Калягин Александр Александрович в данный момент орет: требует, чтобы ему пеленки сменили...-

С ума сойти... Боже, когда это было?

Грех жаловаться. Дочка в Америке - она уже стала настоящей американкой. Будет получать двойное гражданство, не будет - ее дело. Занимается компьютерами, программированием - тьфу-тьфу-тьфу, все у нее нормально. Сын - там же, учится в очень престижной частной школе "Джордж-скул" под Филадельфией.

- Обучение дорого стоит?

Естественно, но мы с женой решили на это пойти. Дело в том, что парень наш был слишком уж домашним. Я чувствовал, что своей энергетикой, волей подрубаю его под корешок; жил он на всем готовом, без всяких забот. Нужно было его срочно от нас отрывать. И, вы знаете, мы, думаю, поступили правильно: сплошные похвальные листы получаем да грамоты. Сашка интересуется языками, берет дополнительные уроки по испанскому - умереть от него можно. Он, в отличие от дочки, ярко выраженный гуманитарий, натура художественная. Писателем, может, станет.

- Вас с женой не огорчает, что дети не пошли по вашим стопам?

Я вас умоляю!.. Очень хорошо, что не пошли. Не надо никого насиловать.

- Действительно, можно припомнить множество примеров, когда актерские дети, уже попав в театры, не задержались там и занялись чем-то абсолютно другим...

Ну конечно! А наши и не "болели" актерской профессией. Ксанюлька, дочка, закончив французскую десятилетку, небрежно спросила: "Папа, а что, если мне поступить в театральный?" Услыхав это: "а что, если...", - я ответил: "Через мой труп! Театром нужно бредить." И потом, она миниатюрная - никакого тебе актерского "экстерьера". Не нужно!

- А разве родители, Александр Калягин и Евгения Глушенко, обладают таким уж мощным актерским "экстерьером-?

Ну, может быть, я неудачно выразился... Главное - у детей склонность к совсем другим вещам.

- Чем занята сегодня Евгения Глушенко?

Моя народная артистка играет в Малом Театре... Там тоже не все блестяще: получив Театр Российской Армии, оттуда ушел режиссер Борис Морозов. Режиссуры практически не осталось, а Женюра всегда работала с сильными режиссерами - Хейфец, Морозов... Так что и ей своих проблем хватает.

- Саша, только что я была свидетелем того, как у вас в лифте просили автограф. Наверное, в Израиле прохода не дают?

Узнают, улыбаются, останавливают - нормально. Хорошо тут у вас... Я сейчас приехал уже четвертый раз, а первое впечатление от Израиля запомню навсегда. Июль, жара страшная, все время гудящий кондиционер, арбузы без косточек и потрясающее Средиземное море... Я не мог проплыть и двух метров - выныривала голова и радостно сообщала: "Мы вас знаем!" Плывешь дальше - из-под мышки следующая голова возникает: "А вы к нам навсегда?" Практически в море проходил такой небольшой творческий вечер... Тщетно пытаясь поплавать, я направо отвечал, что приехал не навсегда, а только на гастроли; налево объяснял, как мне здесь все нравится... Судите сами: мог ли я разочаровать ваших евреев, признавшись, что мне не нравится местная жара?

- Но-но: израильская жара - лучшая в мире!

Все правильно, но тогда-то я об этом еще не знал... Очень приятно, конечно, испытывать эту любовь... Не могу пожаловаться, что раньше был в Израиле обделен зрительским вниманием, но нынешний прием меня просто потряс. Оно и понятно: здесь живет миллион моих зрителей - куда же от них денешься? Да и не хочется никуда деваться...

На этом месте нас прервали буквально на полуслове: Александру Александровичу пора было ехать на спектакль. А за мной остался должок: конец происшествия в аэропорту... На следующий день после описанных событий я случайно попала в один дом, где лицом к лицу столкнулась с Калягиным. Нас познакомили, и я поинтересовалась: "Сан Саныч, цветы не завяли?" - "Какие цветы?" - "Ну, те самые, которые вы вчера в аэропорту покупали. Вам еще парень в очках помогал - помните?". Калягин обалдел совершенно: "Откуда вы об этом узнали?" Я пожала плечами: "Профессия такая... Да и потом, разве вам не говорили, что МОСАД ежедневно передает важнейшую информацию во все газеты?.." Полюбовавшись произведенным эффектом, я ушла... Сегодня напомнила Калягину ту давнюю историю, он хлопнул себя по лбу: "А я-то думаю: где я вас раньше видел?" На сей раз пришлось признаться, что "цветочным" поводырем Калягина оказался мой собственный муж. Александр Александрович очень смеялся...

Евгения Глушенко и Александр Калягин – это две звезды российского театра и кино. В момент знакомства каждый из них даже представить себе не мог, что они станут мужем и женой. И, самое главное, смогут сохранить свою семью на протяжении многих лет. Они не допускают посторонних в свою жизнь, не комментируют возникающие скандалы и отказываются говорить о своих взаимоотношениях перед камерами. Но они вместе уже почти 40 лет, что само по себе является доказательством: семья – это самое главное в их жизни.

Первые встречи

Они познакомились в 1977 году, на съемках «Неоконченной пьесы для механического пианино». В драме Никиты Михалкова Калягин играл Михаила Васильевича Платонова, Евгения – Сашеньку Платонову, его супругу. Их игра была так достоверна и пронзительна, что зрители тут же решили: между Калягиным и Глушенко роман. Не может столь молодая актриса сыграть такие чувства, можно их только пережить. Хотя на самом деле в то время они действительно были влюблены. Евгения в другого мужчину, Александр – в другую женщину.

К моменту их встречи Александр Калягин уже успел пережить личную трагедию, умерла его первая жена Татьяна Корунова. Он остался один с пятилетней дочерью Ксенией на руках. Он никогда не жаловался на трудности, но делал всё для того, чтоб его Ксанюлька ни в чем не нуждалась. Он категорически не переносил и не переносит жалости в свой адрес, он просто работал, не позволяя себе расслабляться.

Евгения Глушенко в момент утверждения на роль уже три года служила в Малом театре после окончания Щепкинского училища. Юная, очень светлая и одновременно очень сильная актриса не могла остаться незамеченной. Александр Калягин появился в ее жизни только через год после окончания съемок.

Когда приходит любовь

Коллеги Александра Калягина вспоминают: сердце завидного холостяка пытались завоевать многие женщины. Из них можно было составить настоящую очередь. Правда, юная Евгения ни о чем не догадывалась, очаровать знаменитого актёра не пыталась. Он появился сам.

Александр Калягин еще во время съёмок увидел в Евгении Глушенко святую девочку. Сам же себя он считал настоящим орлом: он был знаменитостью, красавцем, любимцем зрителей и женщин. По мнению актёра, ему неимоверно повезло, встреча с Евгенией стала его счастливым билетом.

На первом свидании они пошли в театр. В общем-то, и свиданием это можно было назвать с большой натяжкой. Они сидели в зрительном зале, с интересом наблюдая за коллегами на сцене, а после обсуждали собственные и чужие роли. Общение складывалось легко, но больше напоминало общение двух коллег. Сближение проходило медленно, но взаимный интерес уже перерос рамки профессионального.

Александр Калягин и Евгения Глушенко уже были уверены в своих чувствах, но Евгении оставалось пройти ещё одно, самое важное испытание. Александр Калягин давно дал себе слово, что женится во второй раз только на той женщине, которую примет его дочь Ксения.

Девочка же сама подошла к избраннице отца со словами: «Тётя Женя, переезжайте к нам с папой!» И в 1978 году Александр Калягин и Евгения Глушенко стали мужем и женой.

Тайна за семью замками

Евгения Константиновна в 26 лет стала второй мамой для Ксении. По свидетельству коллег, актриса всегда относилась к девочке, как к родной дочери. А через два года после заключения брака у супругов родился сын Денис.

С ребенком актрисе очень помогали её родители. Когда она уезжала на гастроли, сын оставался с дедушкой и бабушкой. В свое время родители Евгении приняли ее решение стать актрисой. Так и Евгения через много лет благосклонно отнесется к выбору профессий своими взрослыми детьми.

Ксения стала программистом, живет в Америке, в 2001 году у нее родился сын Матвей. Денис стал журналистом. Дочь и сын, так же, как и родители, тщательно оберегают семейную жизнь родителей от посторонних взглядов. Они никогда не дают интервью и уклоняются от разговоров о личной жизни Александра Александровича и Евгении Константиновны.

Калягин и Глушенко считают, что семья – это та сфера, которая должна быть закрыта от зрителей и журналистов.

Как бы ни было трудно

Не комментировали супруги и возникающие слухи и скандалы вокруг имени Александра Калягина. Он в то время уже руководил собственным театром «Et Cetera». В жёлтой прессе стали активно муссироваться романы Калягина с молоденькими актрисами и даже его якобы домогательства.

Бесцеремонные журналисты просто осаждали актрису, названивая ей в любое время. Она приняла единственное правильное в той ситуации решение: Евгения Глушенко просто игнорировала все грязные инсинуации. Ведь ни один слух так и не был доказан. И вопреки желтым статьям, Калягин и Глушенко по-прежнему остаются мужем и женой. И по-прежнему никого не пускают в свою жизнь.

В 2018 году семейная пара будет праздновать 40-летие своей семейной жизни. И разве можно прожить в браке столько лет без взаимной любви?

Евгения Глушенко запомнилась зрителям по роли Веры в фильме

И начал он не за упокой происходящего в театральном мире, а за здравие. Прежде всего своих сотрудников. Поздравили тех, у кого случился юбилей, - актриса Дмитриева и продюсер театра Давид Смелянский. Продюсеру кроме цветов подарили «Продюсеров» - видеопарафраз на тему одного из самых популярных спектаклей театра, который так и называется - «Продюсеры».

Давид Яковлевич несколько лет назад принес в театр этот материал, мы получили от американцев лицензию на право ее использования, и «Продюсеры» стали хитом, - сказал Сан Саныч.

Дальше Калягин озвучил планы 25-го юбилейного сезона. Главный пункт - окончательное завершение строительства театра, открытого в 2005 году. Театр-то открыли, но 15 лет он ждет, чтобы стать комфортным и пригодным для жизни театра и людей, в нем работающих. Леонид Ошарин, директор, радует сообщением, что вместо октября будущего года театр достроится досрочно.

В апреле, поэтому нам потребуется в ноябре технический перерыв. Большая часть этого здания будет работать, а репетировать придется в другом месте, но уже 17 ноября вернемся в нормальный режим.

Благодаря этому наконец у «Et Cetera» появится и репетиционный зал (пока репетируют в Эфросовском зале), карманы для хранения декораций (сейчас их возят с другого конца Москвы), гардероб, фойе и буфет наконец будут разделены, и спектакли параллельно будут играться в Большом и Малом залах. До сих пор это было невозможно, поскольку никакой изоляции между Большим и Эфросовским залами не было.

Ставить в юбилейном сезоне, как сообщил артистам худрук, будут Адольф Шапиро, Александр Морфов. В Музее Бахрушина откроется выставка, посвященная юбилею театра, будет четырехсерийная программа о нас на канале «Культура». А 2 февраля мы по-домашнему отметим наш юбилей, для общественности он будет в апреле. Что еще могу сказать, мои дорогие? Мы встретились, все живы-здоровы, и все зависит от нас. Только от нас самих.

После окончания сбора труппы Александр Калягин дал интервью «МК».

Наверное, ты будешь спрашивать про Серебренникова?

- Без этого сейчас нельзя, Александр Александрович.

Подписав ряд писем в его защиту, а также в защиту Алексея Малобродского, я думаю так: он порядочный человек. Хотя мы мало знакомы, но мне кажется, что он живет искусством. Но с другой стороны, в финансовых делах надо быть аккуратным и ответственным. Как здесь, в театре, так и в Союзе театральных деятелей я всегда предупреждаю, я контролирую, по сто раз стараюсь влезть во все дела и только тогда подпишу бумаги. Я нанял своего юриста, хотя у нас юридическая служба идеальная, но я привлек специалиста со стороны. Более того, все финансовые бумаги у нас просматривает еще и секретариат - а это 20 человек. Короче, любой вопрос, связанный с недвижимостью, финансами, требует проверки и контроля. Поэтому и Кирилл Серебренников должен был работать в этом смысле тщательнее. Я его защищаю, но меня спрашивают: «Все хорошо, а где деньги?» Я молчу. «А почему документы уничтожили?» - я молчу.

- А почему вы молчите?

А я не знаю ответов. Я бы рад ответить, но сам факт отсутствия документов нехороший. В Америке, например, иметь проблемы с налоговой - значит испортить себе биографию, это крест. Я никогда не забуду случая, с которым столкнулся, когда ставил «Ревизора» в университете в Кливленде. Когда мы говорили о страхе, а в репетиции этот момент не получался, я созвал всех и спросил: «Вы в Америке чего-нибудь, кого-нибудь боитесь? Перечисляю: маму, бабушку, родных, учителя?», они начинают шептаться, а тот парень, который репетировал Городничего, вышел вперед и сказал: «Честно сказать, Александр, мы только налоговую инспекцию боимся». Я был потрясен. И это действительно так.

А с другой стороны, хочется спросить власть: «Ребята, вы же под домашний арест Васильеву отправили, а она миллиардами ворочала. И ничего».

Вы открыли сезон, радовались друг другу, а коллеги призывают не открывать, потому что домашний арест Серебренникова, в общем-то, беда в театральном мире. Может быть, действительно избежать публичных открытий?

Мне кажется, это не умно. Протесты и выступления актеров связаны могут быть только с экономическим положением: не платят, маленькие зарплаты, задерживают выплаты, украли, ну и так далее. Все остальное - политика, а это смешивать нельзя. В одну корзину Серебренникова и Путина - смешно, бред. Есть экономические ошибки, есть следовательские ошибки, режиссерские ошибки. Столько нагородили плохих законов, и если их читать, волосы дыбом становятся. Столько нагородили, что мы уже все под лупой.

У вас, как у председателя Театрального союза, нет ощущения, что громкое дело Серебренникова расколет не только само театральное сообщество, но и союз?

Нет, мне так не кажется. Меня больше политическая обстановка пугает. То, что произошло с Кириллом Серебренниковым, это нехорошо, но поверь, гонений на художников никто не делает. Мы же помним те времена, когда приходилось согласовывать репертуар и каждый шаг. Сейчас делай что хочешь. В каждом обществе всегда есть своя фронда. Есть люди, которые всегда противостоят чему-то. Но я не верю, что многого можно добиться путем конфронтации. Разрушить можно, а построить… А Союз театральных деятелей не при советском режиме родился, у него хорошая генетика.